Это была ловушка, как в джунглях, и обезьянки бешено в ней трепыхались. Файерстоун пытался лечь, но сетка все время не давала ему это сделать. Он столкнулся со мной и сказал:

— Извините.

Потом он столкнулся с Фрэнни и сказал:

— Извините, ради бога.

Каждый раз, как только я пытался встать на ноги, сетка колыхалась и не давала мне этого сделать, и я снова падал. Фрэнни, стоя на четвереньках, пыталась сохранить равновесие. В сети вместе с нами был большой коричневый бумажный пакет, который изрыгал хэллоуинские гостинцы, добытые мальчиком в костюме гориллы: сахарная воздушная кукуруза, липкие шарики прессованной кукурузы, леденцы в хрустящих целлофановых обертках — все это рассыпалось под нами в труху. Мальчик в костюме гориллы кричал, истерично захлебываясь, словно вот-вот задохнется, Фрэнни обняла его и попробовала успокоить.

— Все нормально, — сказала она ему. — Это просто чья-то грязная выходка. Нас выпустят.

— Гигантские пауки! — кричал мальчишка, хлопая себя по всем местам и выворачиваясь из рук Фрэнни.

— Нет, нет, — сказала Фрэнни. — Никакие не пауки. Это просто люди.

«Но я знаю, что это за люди, — подумал я, — и я бы предпочел пауков».

— Заберите всех четверых, — сказал знакомый по раздевалке голос — Вытащите сейчас же всю эту сраную четверку!

— Попались малыш и трое большеньких, — сказал знакомый голос, но не вспомнить чей — то ли блокирующего бека, то ли одного из линейных игроков.

Нас окружили карманные фонари, похожие на слепящие глаза каких-то механических пауков.

— Ба, кого мы видим, — сказал командный голос; это был квотербек по имени Чиппер Доув.

— Попались хорошенькие маленькие ножки, — сказал Гарольд Своллоу.

— Попалась нежная кожа, — сказал Честер Пуласки.

— И улыбка у нее хорошенькая тоже, — сказал Ленни Метц.

— И самая лучшая задница во всей школе, — сказал Чиппер Доув.

Фрэнни стояла на коленях.

— У Говарда Така сердечный приступ! — сказал я. — Нам надо срочно вызвать «скорую»!

— Отпустите эту долбаную обезьяну, — сказал Чип Доув.

Сетка зашевелилась. Тонкая черная рука Гарольда Своллоу извлекла мальчишку в костюме гориллы из паучьей сети и выпустила его в ночь.

— Хэллоуин! — крикнул Гарольд, и маленькая горилла исчезла.

— Это ты, что ли, Файерстоун? — спросил Доув, и луч карманного фонаря осветил блондина по имени Файерстоун, который выглядел так, будто собирался уснуть на дне сетки: колени, как у зародыша, плотно поджаты к груди, глаза закрыты, руки зажимают рот.

— Салага Файерстоун, — сказал Ленни Метц. — А ты что тут делаешь?

— Сосет свой палец, — сказал Гарольд Своллоу.

— Отпустите его, — сказал квотербек, и Честер Пуласки на какой-то момент сверкнул в свете фонаря своими угрями.

Он вытащил Файерстоуна из сети. Послышался слабый звук удара, хлопок плоти о плоть, и мы услышали, как Файерстоун засеменил по тропинке.

— А теперь посмотрим, кто у нас остался, — сказал Чиппер Доув.

— У человека сердечный приступ, — сказала Фрэнни. — Мы в самом деле шли вызывать «скорую».

— Ну а теперь не идете, — сказал Доув. — Эй, мальчик, — сказал он мне, держа фонарь перед моим лицом. — Знаешь, что я хочу, чтоб ты для меня сделал?

— Нет, — сказал я, и кто-то пнул меня через сетку.

— Чего я хочу, — сказал Чиппер Доув, — так это чтобы ты остался вот здесь, в нашей гигантской паутине, пока кто-нибудь из пауков не разрешит тебе уйти. Понятно?

— Нет, — сказал я, и кто-то снова пнул меня, на этот раз уже сильнее.

— Будь умницей, — сказала мне Фрэнни.

— Вот именно, — сказал Ленни Метц. — Будь умницей.

— А ты знаешь, что я хочу, чтобы сделала ты, Фрэнни? — сказал Чиппер Доув, но Фрэнни ничего не ответила. — Я хочу, чтобы ты снова показала мне то место, — сказал он, — то место, где мы можем побыть одни. Помнишь?

Я попробовал подобраться поближе к Фрэнни, но кто-то натянул сетку.

— Она останется со мной! — заголосил я. — Фрэнни останется со мной!

Я упал на четвереньки, и кто-то уперся мне в спину коленями.

— Оставьте его, — сказала Фрэнни. — Я покажу место.

— Просто оставайся здесь и не двигайся, Фрэнни, — сказал я, но она уже позволила Ленни Метцу вытащить себя из сети. — Вспомни, что ты сама говорила, Фрэнни! — крикнул я ей. — Помнишь… про первый раз?

— Может, это и не так, — грустно сказала она. — Это, может быть, ничего и не значит.

Затем я услышал звуки возни, она, должно быть, попыталась убежать, и Ленни Метц воскликнул:

— Уф! Мать твою, ну и сука!

И опять послышался знакомый звук удара, хлопок плоти о плоть, и я услышал, как Фрэнни сказала: