— Сейчас выпью кофейку и еще подержу его, хорошо? — садясь за стол, сказал Лев.

— Хорошо, а потом мы пойдем спать, — глядя на сына, ответила Наташа. Она как-то сразу привыкла говорить «мы», когда речь шла о малыше. — Ради дедушки мы немного передвинем наш график, да, милый?

Андрюша сосредоточенно сосал соску, переводя взгляд с Наташи на Щеголева. Он не высказывал недовольства, а значит, соглашался с предложением мамы. Вообще по его личику не было видно, что он собирается спать. Он довольно бодро осматривался и реагировал на звучащую речь.

— Кофе прекрасный, — улыбнулся Щеголев. — Ты тоже замечательно выглядишь. И все-таки меня не покидает ощущение, что у тебя на душе неспокойно. Что случилось, Тата?

Тата… Он всегда так обращался к ней, когда хотел показать наивысшую степень своей любви и привязанности. Маленькой девочкой она забиралась к нему на колени и теребила его густые, жесткие волосы. Она не могла дождаться, когда же папа закончит писать на своих больших белых листках. Он все пишет, пишет, а ей так хочется поиграть и ним, рассказать, что сегодня Женька Дятлов подкрался со спины и поцеловал ее в щеку. И она почему-то не стукнула его за это, а только глупо улыбнулась и покраснела. Теперь весь двор дразнит их женихом и невестой, а Женька при этом бросается на каждого с кулаками.

Наконец она дождалась своего часа — папа улыбается и внимательно смотрит на нее огромными карими глазами. Ей так нравится, когда он так по-доброму смотрит и слушает.

— Ну а тебе понравилось, что он поцеловал тебя? — стараясь выглядеть серьезным, понимающим, поинтересовался папа.

— Да, — для шестилетней девочки сегодняшний случай оказался настоящим потрясением. — Только зачем понадобилось делать это, как будто он что-то хотел украсть?

— Он должен был подойти и спросить разрешения?

— Наверное, — растягивая слово, ответила Тата. — А ты у мамы спрашивал разрешения, когда тебе очень хотелось ее поцеловать?

— Нет.

— Ты тоже воровато, из-за спины? — сдвинув бровки к переносице, возмущенно спросила она.

— Нет, Тата. У нас все было по обоюдному согласию, только никто ничего не спрашивал — и так было понятно, что мы этого хотим.

— Как странно. Это и есть любовь?

— Да.

— Интересно… И поцеловав маму, ты стал ее женихом?

— Очень скоро мы стали мужем и женой.

— Значит, стали жить в одной квартире? — не унималась Наташа.

— Точно, и стали жить в одной квартире.

— Значит, мне тоже нужно переехать к Женьке? — в глазах девочки заблестели слезы. — А мне совсем не нравится его мама. Я хочу жить с вами с одной квартире.

— Ну и живи, пожалуйста, — обнимая дочку, сказал Щеголев. — А Женя пусть приходит к нам в гости.

— А сегодня можно?

— Можно, Тата.

— Пойду скажу маме, чтобы поставила вечером четыре тарелки на стол, — Наташа сорвалась с места и побежала на кухню к маме. Она не могла видеть, как долго смотрит и улыбается ей вслед отец.

Прошло не так много времени, и ему же Наташа призналась, что Женька ухаживает за другой девочкой: носит ее портфель, подкарауливает, чтобы вместе пройтись, поболтать. Это было первое предательство, которое Наташа переживала тяжело. И снова отец ласково обнимал дочку, целуя ее в пахнущую свежестью макушку. Он тихонько шептал ей на ушко: «Успокойся, девочка, успокойся, Таточка…»

Это было так приятно услышать и через много-много лет. Детские прозвища, имена, произносимые на особый манер, чтобы подчеркнуть близость, любовь — все это остается в памяти навсегда и согревает теплой волной воспоминаний. Откликнуться на них всегда означает возвращение в атмосферу доброты и доверия.

— Не пытайся обмануть меня, Тата, — Щеголев погрозил дочери пальцем. — Твой отец всегда видит, когда у тебя на душе скверно.

— Честно говоря, не знаю, что и сказать… Ничего не произошло. Ничего такого, из-за чего стоит глубоко задумываться, а может быть — наоборот.

— Говори — разберемся.

— Тебе разбираться придется, пап.

— Я готов, — насторожился Щеголев. Он пил кофе и пристально смотрел на дочь.

— Только давай договоримся, что я тебе ничего не говорила.

— Мне это уже не нравится.

— Могу промолчать, — Наташа вопросительно посмотрел на отца и увидела, как он махнул рукой. Мол, давай, выкладывай. Отведя взгляд в сторону, она выпалила: — Мама вчера ходила на свидание.

На какое-то время на кухне воцарилась тишина. Наташа стояла с малышом на руках, а Щеголев застыл с чашкой, поднятой ко рту. Потом с его лица сошла напряженность, и Лев улыбнулся. Он снова отхлебнул кофе.

— Я понял — это первоапрельская шутка.

— Нет, никаких розыгрышей. Я серьезно.