– Не колется, – доложил фашист и вопросительно посмотрел на ведьму. —

– Разрешите приступить к пыткам?

– Спокойно, без рукоприкладства! – Дверь хлопнула. На пороге стоял Базильо. С гаванской сигарой во рту и в серой ковбойской шляпе, он выглядел как народный мститель из какого-нибудь голливудского фильма. – Совсем с ума посходили? Время – деньги, Печать не ждёт, а вы тут цирк с допросом устраиваете.

Он подошел к Андрею Т. и пристально посмотрел на него.

– Пойдемте, молодой человек, – сказал он, попыхивая сигарой.

Андрей Т. поднялся. В зелёном глазу кота дрожала искорка смеха.

Компания двугорбой засуетилась. Хмырь с фашистом взяли Андрея Т. под руки и вывели за порог. Следом вышли ведьма и кот Базильо. Остальная шатия-братия громко переругивалась в дверях – никто не желал уступать другому дорогу.

Дойдя до тропинки, тянущейся вдоль берега подвальной реки, Базильо и двугорбая ведьма остановились.

– Налево, – сказал Базильо, указывая сигарой вбок.

– Направо, кабинет там. – Ведьма показала направо и задвигала своими горбами.

– Направо – долго, можем не уложиться по времени. Есть путь короче, – твёрдо сказал ей кот и выпустил изо рта огромное колесо дыма.

До полуночи оставались минуты, когда кот, горбатая и её команда, пройдя бесконечными лестницами, коридорами и подвалами, отконвоировали покорного пленника к двери с надписью на табличке: «Директор».

Встречал их господин Пахитосов. Он нервно переминался у входа, жевал потрепанный ус и то и дело озирался по сторонам.

– Время, время! – Побарабанив по наручным часам, он зыркнул глазом на подконвойного и вытащил из кармана ключ. – Я уже битый час торчу здесь, как дурак, на виду, а вы прохлаждаетесь неизвестно где. Можно подумать, что мне больше всех надо.

– А то нет, – сказала ему двугорбая и выдавила хрипловатый смешок. – Ладно уж, отпирай. Мы тоже не на каруселях катались.

Пахитосов с третьей попытки попал ключом в скважину. Молча, по одному, крадучись, вся компания ступила в приемную. Здесь царили тени и полумрак. От голубоватого плафона над дверью разливался холодный свет. Лица у всех были серые и землистые, как у старых пожухлых трупов.

Пахитосов притворил дверь и довольно посмотрел на горбатую:

– Сначала как договаривались. Десять тонн баксов мне, десять – Базильо. Правильно? – Он подмигнул коту.

– Без базара, – сказала ведьма и шепнула что-то фашисту. Тот вытащил огромный бумажник и, не глядя, вынул из него две зелёные пачки. Одну протянул Пахитосову, другую – Базильо.

Пахитосов подозрительно посмотрел на пачку и взвесил её на ладони; ноздри его раздулись, глаза превратились в щёлочки, слезящиеся красным огнём.

– Значит, говоришь, без базара? – Голос его булькал от гнева. – За фраера меня держишь, старая? Тонну впендюриваешь за десять? Нет, я так не подписывался. – Он протянул ей деньги. – Ищите лоха на стороне. Пойдем, Базильо, здесь пахнет угарным газом.

– Это пока аванс, – остановила его старуха. – Остальное, когда сделаем дело.

– Ты что ж, старая, уже и не доверяешь? Кому? Мне? – Он обиженно посмотрел на Андрея Т., словно искал у него сочувствия: – Вот она, молодой человек, плата за доброту! Я к ним с открытой душой – и то им, понимаешь, и это, и в город им увольнения, и праздничный спецпаёк. А мне за это тонну аванса! – Пахитосов схватился за сердце. – Жестокий век! Рушатся идеалы!

– Он снова нацелился на старуху. – Здесь только моего риску – на полтора лимона зеленых! Я же места могу лишиться. Плюс трёх городских квартир. И вообще – или давай бабки полностью, или я умываю руки.

– Без пяти уже, – сказал кот. – Рекомендую поторопиться.

– Ладно, – сказала ведьма. – Еще две тонны сейчас, остальное – после работы.

– Нет, – сказал Пахитосов. – У меня тоже принципы. Ты мне ещё скажи, что нынче не при деньгах, что зарплату пятый месяц не платят. Кто в Питере всех вокзальных нищих в кулаке держит, рэкет свой на них делает? Скажешь, не ты? А этот твой фашист недоклёпанный, скелетина эта вражья, он что, в своем «Русском порядке» травку с газонов косит? Знаем мы. чего он там косит, какую такую травку. – Пахитосов обводил глазами толпу молодчиков, выбирал кого-нибудь одного и, тыча в него пальцем, разоблачал. – А этот жирный, который к гуманитарной помощи присосался. Лопнет скоро, а всё сосёт и сосёт, паук…

– Три тысячи плюс одна. Итого – четыре, – сказала ведьма.

– Согласен, уговорила. – Пахитосов махнул рукой. – Четыре с половиной сейчас, остальное – когда закончим.

Получив и пересчитав аванс, он направился к директорской двери в дальнем конце приемной. Перед тем, как её открыть, он внимательно оглядел присутствующих, выбрал из толпы четверых, остальных оставил у двери.

В числе избранных оказались: естественно, двугорбая предводительница, естественно, Андрей Т., естественно, кот Базильо и почему-то человек– вешалка. Пятым был сам Пахитосов.