— Наконец — то, — вздохнул ольт. Воин заметил, что ему протягивают бутылочку.

— Не буду пить! — заупрямился он.

— Не будешь? — ольт усмехнулся. — Сделай одолжение — сосчитай свой пульс!

Ривллим был настолько поражён поведением Вемкамтамаи, что повиновался. Принялся считать, попутно повторяя простенький стишок — лучший способ измерять время, если есть некоторый опыт. Начали… двадцать… шестьдесят… сто двадцать… ничего себе… сто шестьдесят… мама дорогая… двести… двести сорок… двести шестьдесят… Триста!

— Что это? — спросил Ривллим дрожащим голосом.

— Пей, — велел ольт, и воин покорно выпил содержимое пузырька. Какая гадость!

— Ложись на скамью и лежи тихо. Ничего не говори. Просто лежи.

Скамья оказалась широкой и длинной. Ольт уселся напротив и, поглядывая на воина, принялся копаться в своём рюкзаке.

Ривллим перепугался не на шутку. Как он мог не замечать этого? Сердце билось в безумном темпе… ещё несколько минут — и могло не выдержать. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец, сердцебиение начало стихать. Ривллим несколько раз принимался считать, но прекращал, испугавшись. В конце концов, решился. Двести сорок. Двести. Сто восемьдесят. Сто шестьдесят. Сто сорок.

Сто…

— Что это было? — осмелился он спросить Вемкамтамаи, который продолжал рыться в вещах, время от времени пристально их разглядывая.

— Перегрузка, — ответил тот коротко. — Что хорошо одному, смертельно для другого. Фиар должна была догадаться.

— Но она… но я…

— Завтра, — перебил его Вемкамтамаи. — Поговорим позже. Сейчас ты не сможешь обсуждать эту тему. Хочешь совет?

— Нет!

— Всё равно я скажу. Оставь Фиар в покое. Пусть подумает обо всём сама. Самое главное — постарайся относиться к ней так же, как неделю назад.

— Почему я должен слушаться? — спросил Ривллим с негодованием, усаживаясь. — Спасибо за эликсир. Не знаю, что со мной стало бы…

— Не за что, — ольт повернул голову в его сторону. — Мой совет прими к сведению. Она только что испытала большое потрясение. Не стоит вмешиваться, если не знаешь — как.

— Я поищу её, — решил Ривллим и встал со скамьи. — Я давно уже вышел из пелёнок.

Ольт пожал плечами и продолжил перебирать вещи.

Город был большим, но совершенно не приспособленным для жизни. Во всяком случае так, как это понимал Ривллим. Полумрак остался только возле самих ворот (всего ворот, припомнил он, трое).

Дорога — широкий коридор — утомляла однообразием. Минут через десять Ривллим вышел на небольшую площадь, от которой в пять сторон разбегались дороги пошире. Стало совсем светло. При желании можно было даже читать: свет струился с потолка. Потолок выглядел так, должен выглядеть свод естественной пещеры.

Пыли на полу было поменьше. Фиар ушла в третий слева проход. Вопреки первоначальному порыву, воин решил сначала осмотреть окрестности.

Пришёл к заключению, что город — не для обитания. Ни единого окна не выходило на площадь; возле стен были подобия тротуаров, но общее их состояние позволяло утверждать: ходят по ним нечасто. Мостовая и дороги вообще — страшная головная боль для всех без исключения градоправителей. Миллионы ног, копыт, колёс в сочетании с непогодой и небрежностью заставляют тратить на дороги огромные средства. Здесь же — всё нетронутое, словно вчера выстроенное. По словам Фиар, городу во время штурма Башен было более сорока тысяч лет.

Это она загнула. Сорок тысяч лет назад люди пребывали в первобытном состоянии — если вообще существовали. В этом Ривллим не сомневался. Впрочем, даже если она права — где эти миллионы ног? Город — в традиционном значении этого слова — место, где сотни и тысячи людей объединяют усилия, чтобы противостоять окружающему миру. А зачем построен этот город?

Кстати, как он называется? В переводе на Средний язык — Ниввер — Мерт. «Тысячеглавый страж». На местном наречии звучит ещё красивее, но Фиар произнесла название всего лишь раз и наотрез отказалась повторять.

Взять города дарионов. Огромные пустые пространства, прекрасная архитектура — видно, что там действительно кто — то живёт. Дома, фабрики, парки, Храмы, прочие строения. Это место похоже на паутину дорог. Ни зданий ничего. Так следовало из рассказов ольта (интересно, как он сюда попал?).

Левая дорога привела к небольшому фонтану. Тот был безупречно чист и продолжал действовать. Тут Ривллим ощутил, что хочет пить, и рискнул напиться из большой чаши, в которую стекала вода. Никаких надписей или очевидных знаков он не нашёл. Будем надеяться, что никаких правил он не нарушает.

Вода была прекрасной. Третья странность: ни одной надписи. Во всех городах — будь они возведены дарионами, хансса или найя, всегда очень много указателей, надписей и знаков. Здесь — голый камень. Очертания, правда, радуют глаз и всё сделано очень красиво… но не приспособлен этот город для жизни! Хоть убейте, не приспособлен!

Продолжая осматриваться, Ривллим вернулся на площадь и направился по следам Фиар. Двигалась она чётко и уверенно — знала, куда идёт. Центральный проход, самый широкий. Он — то должен вести в населённые места! Как местные жители выходили из домов? И, если все разом покинули свой город, к чему маскировать входы?