Добро бы дело обошлось звоном в ушах! Воину показалось, что ухо опустили в чан с кипятком. Боль была настолько сильной, что он окончательно очнулся.

— Остынь, — коротко произнёс воин, рывком подняв над собой молча царапающуюся узницу, и швырнул её в бассейн. Мелко, не утонет.

Странно, но вода не зашипела, когда девушка завершила полёт, подняв высокий каскад брызг. Воин с сожалением посмотрел на безнадёжно изгаженную воду и покачал головой. Затем прикоснулся ладонью к пострадавшему уху, ожидая ощутить огромный вздувшийся пузырь.

Ухо как ухо. Ожог, правда, ещё ощущался, но в остальном всё было в порядке. Несомненно, магия. Этого и следовало ожидать: не станут же ильвемоары держать в клетках обычных людей.

Похоже, забот прибавляется с каждым моментом.

Воин окинул взглядом свою куртку — вся в какой — то дряни, надо бы почистить поскорее, чтобы не задохнуться от смрада — и поднял глаза на бассейн.

Девушка стояла по колено в воде и осматривала себя. Глаза её пылали огнём, на лице застыла гримаса ярости.

— Идиот! — крикнула она так, как не мог крикнуть человек, совсем недавно умиравший от истощения. — Что ты наделал!

И, пошатнувшись, с размаху уселась прямо в воду. Затем неожиданно ударила кулаками по воде, и закрыла лицо руками.

Воин ожидал, что она разрыдается, но ничего подобного не случилось.

Он покачал головой. Не станем ссориться из — за мелочей. С её точки зрения, он явно что — то сделал не так, но вот что? Всё с ней в порядке, а если в клетке осталось что ценное, то пусть забирает сама.

Надо решить, что теперь с ней делать. После того, конечно, как её накормят, отмоют и во что — нибудь переоденут. Вот только из запасной одежды у него лишь плащ, рубаха да сапоги. Сапоги ей точно впору не придутся.

Впрочем, нет. Об одежде подумаем чуть позже, а пока приведём себя в порядок…

Мысленно извинившись перед создателями бассейна, воин наклонился к воде с другой стороны — подальше от спасённой — и, сняв с себя куртку, принялся отчищать её, морщась и содрогаясь от отвращения.

Девушка занималась там же самым, не обращая на своего спасителя ровным счётом никакого внимания.

Воин уселся на небольшой камень рядом с бассейном и положил свою куртку рядом на траву — сушиться. Девушка кончила плескаться, погрузившись в воду; затем, стащив с себя безобразное одеяние, принялась оттираться с его помощью. Молча и ожесточённо.

Заметив на себе взгляд, она подняла голову.

Воин сидел неподалёку, держа в зубах травинку и глядя так, как мог бы смотреть на обезьяну в зверинце.

— Я Ривллим, — произнёс он неожиданно и чуть наклонил голову.

Девушка молча смерила его взглядом. Загорелое лицо бронзового оттенка; человек, который не привык сидеть дома и бездельничать. Явно воин; скорее всего, наёмник. Аккуратно подстриженные волосы, короткая бородка и внимательный взгляд тёмно — карих глаз.

Не ответив, девушка продолжила водные процедуры. Под рукой не было ни мыла, ни золы — и оттирать с себя наросшую в подземелье грязь было непередаваемо трудно и противно. Что ещё хуже, не было никакой одежды, — ничего, кроме этой грязной вонючей тряпки.

Назвавшийся Ривллимом продолжал смотреть на новую знакомую, не меняя ни позы, ни выражения лица. В конце концов, девушка выпрямилась, насмешливо посмотрела на него и сухо спросила:

— Ты чего — то ждёшь?

— Благодарности, — ответил воин, немного подумав.

Иронически поджав губы, девушка чуть повернулась к нему боком и осведомилась ядовитым голосом:

— Прямо здесь?

Бронзовое лицо не изменило выражения; Ривллим продолжал смотреть прямо в её сине — зелёные глаза.

— По — моему, сказать «спасибо» можно где угодно и когда угодно, — он неожиданно поднялся и отряхнул колени. — Впрочем, я могу и подождать.

И ушёл, подобрав не просохшую ещё куртку. Не оборачиваясь.

Вернулся он минут через десять, молча положив рядом с бассейном плащ, рубаху и найденные в одной из куч мусора чьи — то изрядно поношенные сапоги.

Окинув взглядом уже совершенно отмывшуюся девушку (кожа её была немного смуглой; родом, видимо, с запада, с островов, подумал Ривллим), воин вновь уселся на камень, повернувшись спиной к бассейну и, уперев подбородок в ладони, принялся смотреть на медленно плывущие в вышине снежно — белые облака.