Я обернулся, чтобы бросить последний взгляд на стадо несчастных невольниц с грустными лицами и овечьими глазами. Многие уже отправились обслуживать новых клиентов, нетерпеливо толпящихся в коридоре, но пять или шесть остались в комнате.

— Да нет, не надо.

— Ты когда в последний раз имел женщину? У тебя же не было женщины с самого Кабула!

— Ну…

— С самого Кабула! — повторила она с упреком. — А знаешь, что бывает, когда у мужчины возникает слишком долгий промежуток между женщинами?

Она пустилась читать мне лекцию, а я старался не слушать. Ее лекция была такой же грозной, как короткометражка об опасностях венерических заболеваний, которую показывают новобранцами американской армии. И хотя я прекрасно понимал, что эта тетка — чокнутая, этот факт не имел никакого значения. Одно дело — отдавать себе отчет, что тебя стращает старая опытная бандерша, но совсем другое дело — пропускать мимо ушей суровое предупреждение о том, что твой хрен позеленеет, покроется волдырями, будет скукоживаться, скукоживаться, пока вовсе не отвалится… Пускай я не верил ни единому ее слову, но это не значит, что я готов был спокойно выслушивать весь этот бред.

С самого Кабула?

Как бы не так! С самого Нью-Йорка, мрачно подумал я. Была, правда, прелюдия с Джулией Стоукс. Но дальше прелюдии, если помните, дело не пошло. Мне пришлось прерваться прежде, чем кончить. А после этого случая если и подворачивались какие-то возможности, у меня не возникало никакой охоты прилагать усилия к их реализации. Во Франции, в Тель-Авиве, в Ираке и Иране — да, встречал я там немало девушек, конечно, но ведь знакомство с девушкой еще не достаточный повод для сексуальных домогательств. Тем более если ты не ощущаешь в чреслах своих соответствующий настрой. А учитывая все те трудности, препятствия и осложнения, которыми сопровождалось мое путешествие, этот настрой у меня и не возникал.

И сейчас не возник.

— Мне надо ехать, — сказал я толстухе.

— Да ты, видать, и не мужчина! — фыркнула она.

— Возможно.

— Да ты просто faradoon, который ведет себя как пугливая девчонка!

— А ты жирная свинья, и рожа у тебя кирпича просит!

— Кто жирная?

Я опрометью бросился к машине.

Вернувшись в Кандагар, я смог-таки найти заправку. Там мне залили полный бак и все пятигаллоновые канистры, а потом я остановился около продуктовой лавки и загрузился провизией. Анардару от Кандагара отделяли триста миль бездорожья, и я не мог себе даже приблизительно представить, сколько времени займет этот кросс по пересеченной местности и удастся ли мне на маршруте найти еду и питье. Я закупил гору чуреков и большую голову сыра, а для утоления жажды взял два ящика «кока-колы».

А ничего другого там и быть не могло: ассортимент везде одинаковый. В тех уголках света, где туземцы слыхом не слыхивали об Америке, все пьют «кока-колу». Детишки в странах Азии и Африки привыкают к этому напитку прежде, чем у них выпадают молочные зубы, так что «кока-кола» проходит первый тест на вкусовые качества уже у малышей. Для жителей самых глухих деревень на разных континентах знание английского языка начинается — а нередко и ограничивается — двумя словами: «кока» и «кола».

Русские пока что не сумели ее изобрести. Просто их шпионам до сих пор не удалось взломать мудреную систему защиты сейфа в Атланте, где хранится формула приготовления «кока-колы», охраняемая строже, чем атомные секреты Пентагона. Все попытки разгадать эту формулу сугубо химическим способом пока что окончились полным провалом. Никто толком даже и не знает состава этой самой «кока-колы».

Я уплел чурек, поел сыру, выпил теплой кока-колы.

И выехал на маршрут.

Злая волшебница Бастинда, поселившаяся в западной части Афганистана, лишилась глаза от некоей таинственной болезни. Ей не пришло в голову заменить его стеклянным. И черную повязку она не напялила. И майку с эмблемой группы «Блэк саббат» не носила, что и к лучшему, иначе она бы сильно подпортила им имидж в глазах фанатов. Если отвлечься от зияющей пустоты глазницы с багровым окоемом, никакое особое безобразие эту мадам не отличало. У нее оказалось ладно скроенное тело, а лицо в молодости можно было, наверное, назвать даже привлекательным.

Но она с лихвой компенсировала недостаток физического уродства вонью. Это была самая вонючая в мире представительница женского пола, и, чтобы сделать такое умозаключение, мне вовсе необязательно перенюхать всех женщин мира. Она вся смердела: от ее зловонного дыхания могла бы прокиснуть «кока-кола» в моем багажнике, а постоянно испускаемые ею кишечные ветры позволяли прийти к выводу, что она всю жизнь питалась исключительно тушеными бобами с луком. Готов поспорить, что она в жизни ни разу не мылась, а если бы это и случилось, то все рыбы в окрестных водоемах передохли бы от отравления.

— Ты от Амануллы! — Хлопнув меня по спине, она приблизила свой губастый рот к моему уху и начала доверительно шептать. Я успел сделать глубокий вдох и задержать дыхание. — Он мой хороший дружочек! — прошипела она. Английская орфоэпия не позволяет шипеть, зато в афганском языке полным-полно шипящих звуков). — Очень хороший дружочек! Он снабжает меня лучшими кошечками. Сам ведь знаешь, с этими maradoosh каши не сваришь… И мужчинам не угодишь: то у девочек личики уродливые, то у них месячные, то они болеют, то умирают… А частенько у них бывают дурные болезни, и мужчины потом жалуются: то у них член горит, весь в огне, то его точно кислотой облили… Но Аманулла мне всегда присылает самых лучших, самых красивых… Пальчики оближешь! А лучший цветок в моем доме — та девушка, которую мне продал Аманулла.