Ступня Кэтрин была на его ступне. Она немного согнула колено и прижала свою ногу к внутренней стороне его бедра. Нежным мечтательным голосом произнесла:

— Кто бы это ни был, я рада, что кто-то научил тебя искусству любви.

— Неужели? Почему? — Он дышал ей в плечо.

— Потому что я собрала плоды богатого урожая, приобрела опыт и уже ничто не возьмет его назад. Потому что у нас нет времени учиться, привыкать друг к

другу, как это годами делают большинство супружеских пар, путем испытаний и ошибок.

— В этом, несомненно, есть свое преимущество.

— Да, — тихо ответила она, представив себя и Рована вместе и только что поженившимися. В то же время она была очень довольна, что он тоже хотел, чтобы время, проведенное вместе, длилось дольше.

— Да, — снова произнесла она и добавила: — Я в долгу перед тобой за твою науку, за радости тела. Неужели я могла всего этого не знать?

Он застыл и сдавленным голосом ответил:

— Если бы это был не я, когда-нибудь был бы другой.

— Ты имеешь в виду, когда я стану вдовой? А вдруг я буду уже слишком старой и настолько законсервированной в своем девичестве, что не смогу себе позволить это?

— Сомневаюсь, что это продлилось бы очень долго.

— Ты имеешь в виду, что Жиль предложит меня другому мужчине? Против моей воли? Нет. Этого никогда не будет. Ну, если только кто-то… кто-то, подобный тебе.

Он повернул рукой ее лицо к себе, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Что ты сказала?

Она только секунду смогла выдержать его вопросительный взгляд. Опустив ресницы, она продолжала:

— Ты ведь чемпион, не так ли? Качества, которые помогли тебе стать хорошим спортсменом, также сделали тебя и превосходным любовником и в перспективе — хорошим отцом.

— Откуда тебе знать, хорош ли я в любви, никогда не имев другого?

Она залилась краской, но тут же справилась с собой.

— Думаю, инстинкт. Я не права? По-моему, никто другой не сможет заставить меня чувствовать так, как ты.

Он криво усмехнулся.

— Надеюсь на это. Да, я проповедую в постели нескромность и неосторожность, вот почему я думаю — ты мне льстишь.

— Ты подозреваешь меня в том, что я искушаю тебя ради ребенка? — спросила она, взмахнув ресницами. — Но я полагала, что ничто не заставит тебя потерять контроль над собой.

— Я не говорил этого.

— Я буду испытывать тебя и сделаю так. — Она поцеловала уголок его рта. — Или так. — Она приложила руку к его груди, лаская ее и поглаживая еще сырые курчавые волосы.

Он схватил ее руку так крепко, что даже побелели пальцы. Довольно грубо спросил:

— А это еще зачем? Какие теперь причины?

— Может, я хочу отплатить тебе удовольствием за удовольствие. Так как никогда не будет тебе равных в моей постели, я, может быть, хочу открыть для себя все, что ты знаешь о любви. Научишь меня?

— О, боже, Кэтрин, — выдохнул он.

Со смелостью пришла и радость, когда она увидела его смущение.

— Ведь есть что-то, чтобы я могла для тебя сделать? Как мне вернуть тебе то удовольствие, восторг, которые ты мне дал?

— Ты… ты не должна говорить такие вещи, — хриплым голосом произнес он.

— Нет? Но как же мне еще узнать, что ты любишь?

Его лицо почему-то стало серьезным.

— Тебе не надо никакой техники. Смотри на меня так, как ты смотришь сейчас.

— Нет, несомненно должно быть больше. — Она покачала головой. — Женщины слишком зависимы от мужчин, и для того, чтобы удержать их, должны же быть какие-то пути их удовлетворения.

— Должны быть, если тебе необходимо восстановить и оживить мужской пыл. Например, как у твоего мужа.

Она прищурилась.

— Меня это никогда не касалось.

— Тогда ты обязана объяснить мне свое внезапное желание, ведь сейчас ты не совсем правдива.

Она долго смотрела на него своими темными глазами. Да, он даже не представляет себе, как он прав. Она многого хотела, начиная с полного знания его любовных методов к кончая ребенком. Более того, ей хотелось убрать из его головы все мысли о самоконтроле. Она хотела, чтобы он желал ее так, как никогда еще в своей жизни. Она хотела, чтобы он любил ее и отдал всего себя ей без какого-либо предохранения.