Шрифт:
Он присел на кровать, надел носки и ботинки, взял в руки черную шляпу.
— Готова? — коротко спросил он.
Театрально поклонившись и коснувшись кончиками пальцев своей шляпы, Келли кивнула.
Кед вышел следом за ней из номера.
Было ощущение, что наступил Хэллоуин: в коридорах гостиницы, в холле и в зале сновали призраки, вампиры, колдуны, феи и эльфы.
Вики оделась в стиле Скарлетт О'Хары, Ким была Злой Королевой, Джеки выбрала наряд невесты Франкенштейна.
А народ все прибывал.
Келли с подругами и Кед нашли свой столик. Кед вполуха слушал разговор дам, уплетая бутерброды. Они опять говорили о бизнесе, о книгах, о контрактах.
После десерта Мэри Луиза Кендол поднялась к микрофону и сказала, что сейчас объявит победителя, который будет сниматься на обложку нового исторического романа Келли Уокер.
В ее руках был белый конверт. Пока она его открывала, в зале царило напряженное молчание.
Кед сжал кулаки, Келли затаила дыхание.
— И победитель… — Мэри Луиза улыбнулась, — Кед Сокрушающий Гром!
Зал взорвался овациями.
— Келли, — обратилась к писательнице Мэри Луиза, — проводите мистера Кеда на сцену.
Кед зло уставился на Келли, потом, заставив себя улыбнуться, встал из-за стола и протянул ей руку.
Аплодисменты стали еще громче.
Они шли к подиуму под вспышки фотоаппаратов.
Мэри Луиза вручила ему конверт.
— Вы найдете внутри билет на самолет до Нью-Йорка, — сказала она, улыбаясь. — Вам нужно только определиться с числом прилета, и мы зарезервируем вам гостиничный номер.
Поздравляю с победой!
Сунув конверт в задний карман джинсов, Кед пробормотал слова благодарности.
Мэри Луиза обратилась к Келли:
— Хотите сказать что-нибудь?
— Только то, что я очень довольна, что Кед будет сниматься для обложки моей книги. Уверена, мои читатели также рады.
Зал снова громко зааплодировал. Кед и Келли спустились со сцены и прошли к своему столику. Кеда обнимали, поздравляли, но, когда он увидел, что к нему направляются репортер и фотограф, он быстро зашагал к выходу из зала.
В тишине безлюдного коридора Кед облегченно вздохнул. Скорее он отправится в ад, чем по этому билету в Нью-Йорк.
— Кед.
Он обернулся: за спиной стояла Келли.
— Ну спасибо тебе! — раздраженно выкрикнул он.
— Я скажу моему редактору, что ты не заинтересован в съемках, — тихо проговорила Келли. Мы постараемся найти кого-нибудь другого.
Он кивнул:
— Премного благодарен.
— И ты совсем не обязан оставаться здесь против воли, можешь уезжать, если хочешь.
Вики сказала, что подбросит меня до Диллона, где я заберу свою машину. Так что не смею более задерживать тебя.., то есть вас. Вы можете уезжать, если хотите…
— Тогда я, пожалуй, поеду. — Он вложил ей в руки конверт.
— До свидания, Кед.
— Прощай.
Он быстро собрал вещи и через двадцать минут уже ехал по дороге домой.
Она не попросила остаться. Потому что не смогла бы прожить на ранчо и полугода, сбежала бы в большой город.
А ему противопоказаны Нью-Йорк или Лос-Анджелес. Он ни за что не променял бы свежий воздух ранчо и свободу дорог на городские смог и суету.
Так что у них разные дороги, которые никогда больше не пересекутся.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Келли молча смотрела, как уходит Кед, а потом вернулась на банкет. Но праздник больше не радовал, она мечтала только о том, чтобы все это поскорее кончилось.
Подруги, как могли, старались ее подбодрить, но, вернувшись в свой номер, она уже не сдерживала слез.
Если бы не эта сумасшедшая идея с обложкой, он, возможно, был бы сейчас с ней рядом, они бы не расстались вот так.
Но все равно он зря обвинил ее в том, что она подстроила его участие в конкурсе, — она этого не делала. И вообще, все это было странно. Почему Кед так болезненно на все реагировал? Он же сам говорил, что ему нравятся женщины и их внимание.
Келли упаковала вещи и легла спать. Но уснуть не могла, думала о Кеде, вспоминала каждый момент, проведенный рядом с ним.
Наконец она попыталась взять себя в руки.
Чего она себя мучает? В конце концов, он индеец, свободолюбивое дитя природы, а она — городская жительница, избалованная удобствами цивилизации. Глупо думать, что между ними что-то могло быть. Она весь день за компьютером, а он — за рулем. У них ничего общего.