Три дня, прошедшие с того часа, как он погрузил тело учителя в телегу, лично отвез его к Лисьему оврагу и после краткой молитвы сбросил вниз, в пузырящуюся известковую жижу, – более чем достаточный срок. За это время собранный им гной из язв Ронвы Умелого высох, и невидимые глазу носители Ржавой Смерти (будем надеяться, что они существуют, и покойный учитель и некогда лучший лекарь стольного града Брашена прав) должны были утратить свою жуткую силу, а может быть, и вовсе сдохли. Хотя последнее – вряд ли. Но это уже не имеет значения.

Безумная на первый взгляд идея Ронвы Умелого, которую он успел за несколько часов до кончины донести до Йовена Столеды, являлась на сегодня единственным и пока еще призрачным шансом на выживание не только жителей Брашена или рашей, но и всех айредов.

Так думал Йовен. Но идея, даже самая красивая и безумная, – это всего лишь идея. Для того чтобы она превратилась из призрачного шанса в реальный, нужен был опыт.

Да, пора решаться. В конце концов, он – лекарь, и это его работа. А умирать придется в любом случае. Не от последней беды, так от еще какой-нибудь пакостной заразы или просто от старости. Но если опыт удастся…

Йовен поднялся, еще раз окинул взглядом безрадостный пейзаж за городскими стенами и шагнул к лестнице.

– Ни хрена себе денек начинается, – сказал Женька. – Мало нам с киркхуркхами возни, так теперь еще и эти айреды. Кто они такие?

Атмосфера в кают-компании – поначалу весьма жизнерадостная ввиду очередного «воскрешения» Оскара и вкусного завтрака – довольно быстро омрачилась, когда мы с Мартой сообщили присутствующим свежие новости прошедшей ночи.

– Гуманоидная раса, – ответил я. – По техническому развитию отстают от Земли на несколько сотен лет. Там Средневековье, Женя, и, кроме нас, помочь им некому.

– А чем ты недоволен? – удивился Никита. – Насколько я понимаю, в этом заключается наша работа. Точнее, и в этом тоже. Иначе от владения Пирамидой нужно было отказываться с самого начала.

– Чем выше возможности, тем больше ответственность, – сказал Влад. – Это универсальный закон. Разумеется, для тех, кто готов данную ответственность нести.

– Ладно, ладно, – проворчал Аничкин, – набросились. Вы мне еще о Киплинге и его бремени белого человека напомните. Все я понимаю. Кроме одного.

– Чего именно? – поинтересовалась Марта.

– Именно того, каким образом мы можем оказать айредам помощь. Конкретно. Ни врачей, ни тем более вирусологов-эпидемиологов среди нас нет. Да если бы даже и были… – Он безнадежно махнул рукой. – Чтобы лечить, необходимо лекарство. Или вакцина. Ни того, ни другого у нас тоже нет. Да и вообще… Их там целая планета, а нас всего семь человек.

– Восемь, – поправила Маша.

– Хорошо, ты права, пусть будет семеро землян. Свем – местный.

– Отец моего отца жил долго, – веско промолвил Свем и, по своему обыкновению, умолк, дожидаясь, когда на его слова обратят должное внимание.

Мы молча посмотрели не него, ожидая продолжения.

– И что? – как всегда, не выдержал Женька.

– Однажды, когда он был еще мальчишкой, в племя пришла болезнь, от которой не было спасения. Человек внезапно становился очень горячим, терял силы. Потом на его теле появлялись незаживающие язвы, потом кожа серела и чернела. Потом человек умирал. Обычно за три или четыре дня. Редко кто мог прожить пять.

– Подобные заболевания нам изве… – нетерпеливо попытался перебить охотника Аничкин, но был остановлен спокойным жестом широкой, словно том медицинской энциклопедии, ладони Свема.

– Потерпи чуть-чуть, ладно? Я же терплю, когда ты говоришь.

Кто-то – кажется, это была Маша – отчетливо хихикнул.

Женька выразительно закатил глаза к потолку, но все-таки умолк.

– Рассказывай, Свем. – Я счел, что не лишним будет подать командорский голос. – Мы внимательно тебя слушаем.

– Каждый день и ночь умирало все больше и больше людей. Не помогали ни обильные жертвы богам, ни травы и заговоры, ни сжигание заразных мертвых тел на погребальных кострах, ни перемена обиталища. Ничего. Наше племя и сейчас одно из самых больших и сильных по эту сторону горного хребта, что на севере. А тогда, по словам отца моего отца, нам и вовсе не было равных. До того дня, как явилась эта болезнь. Отец моего отца рассказывал, что еще немного, и племя исчезло бы с лица земли. На его глазах умерли трое старших братьев, двое сестер и мать. Умер старый вождь, а за ним и тот, которого избрали вслед за ним. Потом отправился в загробный мир главный шаман почти со всеми своими учениками, несколько помощников знахаря, затем сам знахарь и все три колдуньи племени – укротительницы злых духов, к которым обращались за помощью только тогда, когда не было иного выхода. Те, кто был еще жив, готовились умереть. А те, кто уже заболел, и так считались все равно что мертвыми. Но как-то под вечер в стойбище явился человек из другого, враждебного нам племени, чьи охотничьи угодья располагались в семи днях пути на закат. Он заявил, что его племя умирает от той же самой болезни, что сводит в могилу нас, а к нам он пришел, потому что был изгнан сородичами.