Глория подчеркнуто смотрела куда-то мимо Джонатана.

— Пора идти? — спросила она.

— Скоро.

Он обнял ее и сразу же забыл обо всем. Она была похожа на диковинный цветок — такая живая, яркая, прекрасная. И ее тело так волнующе двигалось, хотя она и пыталась сдерживаться. Но у нее были и шипы. Он это сегодня почувствовал.

— Ты прекрасно танцуешь, — сказал он.

— Спасибо.

Ее голос был немного приглушен, потому что она так и не повернула к нему голову, демонстративно глядя в сторону. Джонатан не мог придумать, что бы еще сказать. Черт, он просто хотел танцевать с ней, сжимать ее в объятиях. Но чувствовал, что между ними стена в милю высотой.

Глория с болью думала о том, что он сегодня услышал о ней. А сказано было наверняка не мало. И это только начало. Теперь, когда ворота открыты, на него польется поток информации, стоит ему только упомянуть ее имя определенным людям. Она не могла заставить сплетников замолчать, но ее тошнило от мысли, что Джонатан верит им. Только будь она проклята, если станет что-нибудь объяснять.

Слезы навернулись на глаза Глории, когда она представила, каким мог получиться сегодняшний вечер. Они с Джонатаном танцуют под эту ритмичную музыку… Он смешит ее, говорит милые вещи, которые она так жаждала услышать… Теперь этого никогда не будет. Выросшая между ними преграда слишком огромна. Но она выжила в прошлый раз, выживет и сейчас.

— Мы уйдем, как только ты будешь готова, сухо сказал Джонатан.

«Ему не терпится от меня отделаться», подумала Глория.

— Я уже готова, — промолвила она, надменно вздернув подбородок.

Она явно хочет избавиться от него, с досадой подумал Джонатан. Сейчас, когда она возобновила связи со своими друзьями здесь, в Ливерпуле, ему уже не было места в ее жизни. Ну, и черт с ней!

— Хотя, если хочешь, я могу узнать, есть ли какой-нибудь коммерческий…

— Нет, не надо. Я же сказал, что отвезу тебя. Как только музыка прекратилась, они оба, как по команде, повернулись и пошли через весь зал с приклеенными улыбками попрощаться с Элизабет и Брендоном.

— Я тебе скоро позвоню, — пообещала Глория мачехе, целуя ее в щеку.

Как бы ни повлияли события сегодняшнего вечера на ее отношения с Джонатаном, она встретилась с Элизабет, разговаривала с ней, многое поняла и простила ее.

— Если ты не позвонишь, я тут же приеду, сказала Элизабет, помахав визитной карточкой, которую дала ей Глория. — Я так по тебе скучала, — прибавила она.

— И я по тебе. — Глория заметила, как в глазах Элизабет блеснули слезы, и обняла ее еще раз, перед тем как уйти с Джонатаном. Брендон и Элизабет проводили их взглядами.

— Они хорошо смотрятся вместе, — грустно сказала Элизабет.

Брендон пожал ее руку.

— Но здесь не о чем грустить, не так ли? Она пожала плечами.

— Не знаю. У меня такое чувство, что из их отношений сейчас ничего не выйдет.

— Ну, вот, а двадцать минут назад ты меня уверяла, что этот вечер был устроен ангелами специально для Глории.

— Это могли быть черные ангелы.

— Потому что так много людей здесь знали когда-то Глорию?

Поэтому, и еще потому, что Джонатан оказался в таком нелепом положении. По тому, как он смотрел на нее, когда она вышла из туалетной комнаты, я поняла, что он считает ее совершенно особенной. — Элизабет прикусила губу. — А потом, когда он узнал, кто она, и Уоррен налетел на нее с друзьями, он выглядел так, будто его ударили в живот. Не уверена, что он справится с таким потрясением.

— Надеюсь, ты ошибаешься, — сказал Брендон. — Ему нужна в жизни любовь.

— И ей тоже.

Ночное небо было похоже на черный бархат, усеянный сверкающими кристаллами. Но потом, дальше на юг, оно затуманилось, как будто мир начал плакать.

Глории тоже хотелось плакать. Когда она в первый раз встретила Джонатана, она не ожидала, что их отношения продолжатся. Но он был так настойчив и одновременно так заботлив и нежен с ней, что постепенно ее неуверенность, ее боязнь очередного разочарования прошли, и она надеялась, что они всегда будут вместе. Этим вечером она упала с небес на землю, и синяки от этого падения у нее останутся на всю жизнь.

Джонатан хотел поговорить с Глорией, но он не знал, как начать. Должен ли он спросить ее, почему она не рассказала ему обо всем раньше? Ему на ум приходили только колкости и проклятья. Черт возьми, он сошел с ума.

Джонатан не разговаривал, и Глория решила, что она сама должна что-то сказать. Но ее язык, казалось, прилип к небу. Почему он с ней не разговаривает? Может быть, он еще не оправился от шока. Или пытается бороться с обуревавшим его гневом.

Она была благодарна ему за то, что снова увидела Элизабет, разговаривала с ней, избавившись от так долго преследовавших ее призраков прошлого. Какой ужас, что за это приходится платить разрывом с Джонатаном! Ее сердце разрывалось на части. Два долгих года назад, в Ливерпуле, она поступила глупо и теперь должна была заплатить за это своим счастьем. Будь проклята эта ее глупость! Слезы застилали ей глаза. Рыдания сдавливали грудь и отдавались страшной болью в голове.

Несмотря на страдание, переполнявшее его душу, Джонатан мягко посадил самолет. Он теряет Глорию… Черт возьми! Он теряет ее!

Он отвез Глорию домой. Единственным звуком, раздававшимся в машине, было ровное урчание мотора.

Джонатан остановил машину перед ее домом.

— Спокойной ночи, Глория.

— Спокойной ночи, Джонатан. Расставание уже не было для них сладостной мукой.

Недели, последовавшие за злосчастным ужином, состояли из пустых минут, перетекавших в такие же пустые часы и дни.