— Что такое?

Она даже подпрыгнула от резкого голоса Джонатана.

— Я не слышала, как ты вошел. Ты что-нибудь забыл?

— Нет. С тобой что-то происходит? Что?

Она пожала плечами.

— Элизабет только что звонила. Они с Брендоном приедут, как и собирались.

Он нахмурился.

— Я это знал. Почему тебя стошнило?

— Меня не стошнило. Но если ты тоже хорошенько подумаешь о том напряжении, которое возникнет, когда они приедут, и тебе станет плохо.

Джонатан покачал головой.

— Тебе стало плохо не от этого. Что-то заставило меня вернуться. Я просто понял, что что-то не так. Ты беременна, да?

— Что? — Глория удивленно уставилась на него. — Конечно, нет.

— Нет, беременна. И скрываешь это от меня. А теперь хочешь уйти от меня. Объясни, что происходит?

— Ничего. — Она почти задохнулась, когда он неожиданно приподнял ее над полом и прижал к груди.

— Перестань! Отпусти меня.

— Никогда. Ты абсолютно сумасшедшая, и я никогда не пойму тебя, но я и не собираюсь тебя отпускать. У нас будет ребенок.

— Да нет никакого ребенка!

— Это от нелепой истории с брачным контрактом ты вдруг сошла с ума, — прошептал он, уткнувшись губами в ее волосы. — Ты ждешь нашего первого ребенка.

Его сердце бешено забилось в груди. Ребенок! Девочка, как Глория, с огромными голубыми глазами, чудесной улыбкой и таким же сумасшедшим характером.

— Ты не прав, это из-за договора, — сказала Глория, с трудом борясь с желанием обнять его.

— Не спорь. Ты просто боишься рожать. Я буду здесь с тобой…

— Джонатан, это не я сумасшедшая, а ты.

— Нет, ты бы не стала заводиться из-за того, что сама же предложила. Из-за того, что совершенно для нас неважно.

Она смотрела на него, а в голове у нее звучали его слова. «Совершенно неважно». Он сказал это. Радость переполнила ее сердце, но тут же была подавлена чувством вины и сожаления.

— Я не жду ребенка, Джонатан, — мягко сказала она. — И я думаю, мы были слишком поспешны в наших решениях и не обсудили некоторые жизненно важные вопросы.

Он отступил от нее на шаг, и она сразу почувствовала, что у нее отняли что-то дорогое:

— Между нами была пропасть шириной с Ла-Манш, — добавила она, пытаясь пошутить.

Но Джонатан даже не улыбнулся.

— Объясни, — коротко сказал он. Глория медленно кивнула.

— Когда я предложила подписать договор, мне кажется, я не думала, что ты согласишься на это…

— Но ведь ты этого хотела.

— Я знаю, знаю. — Она отвернулась. — Я думала, что мое прошлое уже далеко.

— У тебя нет прошлого, — быстро сказал он. Она посмотрела на него и попыталась улыбнуться.

— У нас у всех есть прошлое. Я надеялась, что начала уже забывать свое, думая, что то, что случилось в Ливерпуле, не может уже причинить мне боль. Я ошибалась. И через много лет всегда найдется кто-нибудь и скажет прямо или намеками. И я не уверена, что смогу со всем этим справиться. Кто-нибудь всегда будет помнить…

— Помнить что? Ты же ничего не сделала. И ты не должна отвечать за поступки своего отца. Это только его грех, а не ваш с Элизабет. Это его вина, что он скомпрометировал вас, позволяя некоторым думать, что вы можете спать с его деловыми партнерами. — Джонатан нахмурился, уверенный, что она не до конца с ним откровенна. — Глория, посмотри на меня. Я также не позволю винить меня за то, что сделал твой отец. Это не имеет никакого отношения ни к нам, ни к нашим чувствам друг к другу. Ни один контракт, который мы подписываем, не управляет нашей жизнью. Он работает или нет в зависимости от того, что мы говорим, что чувствуем. И я не отпущу тебя до тех пор, пока не буду знать, что это именно то, чего ты на самом деле хочешь.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание.

— Скажи мне, что ты об этом думаешь, — тихо спросил Джонатан.

Уставшая, обессиленная, Глория посмотрела на него несчастным взглядом.

— Честно говоря, в данный момент я не знаю что я думаю, — сказала она, беспомощно пожимая плечами. — Мне кажется, я не в состоянии сейчас что-то решить.

Джонатан взял ее за плечи.

— Тогда давай не будем теперь об этом говорить. Подождем, пока Элизабет и Брендон приедут. А потом мы все разберем по кирпичику и исследуем. Договорились?

Глория кивнула, обрадовавшись возможности отложить этот тяжелый разговор.

— Хорошо, но не будем ничего предпринимать, пока Элизабет и Брендон не уедут в Ливерпуль.

— И мы останемся здесь, а они пусть живут на Набережной… пока.

Джонатан был абсолютно уверен, что он сможет убедить Глорию в своей правоте где угодно, только бы у него было достаточно времени. Он проклинал себя за свою глупость, за то, что не понял раньше, насколько Глория ранима. Черт возьми, она убежала тогда, а ведь она была не виновата. Никто не знал этого лучше, чем она сама, но либо Глория считала себя недостаточно сильной для борьбы, либо она была уверена, что ей никто не поверит. Поэтому она предпочла убежать, а не доказывать свою невиновность. Также она попыталась убежать и от него. Этому нужно положить конец.