Что там плетут чужие голоса

О непонятном русском человеке?!

Им наплевать на боль большой страны,

На то, что бьем рекорды и поклоны.

На то, что в жадном пламени войны

Сгорело тридцать лучших миллионов.

Им не понять ни песен, ни речей.

Бой впереди. Отчизна за плечами.

Им не узнать как души палачей

От ненависти корчатся ночами.

Я жизнь легко за Родину отдам,

Поскольку убедился многократно,

Что трудный хлеб мой с потом пополам

Сторицей возвращается обратно

В ту землю, где он вырос и созрел,

И на которой сын мой вырастает…

Ах, как дрожат березы на заре!

Ах, как снега неудержимо тают!

И я люблю, надеясь на себя,

Пространство от границы до границы.

Здесь я живу, и здесь моя судьба,

Мои дороги и мои страницы.

Мои друзья – подвальные князья,

Мои враги, набитые деньгами.

И женщина, которой лгать нельзя,

И голубое небо с облаками.

Красное солнце

Над Русью стоит.

В чаше на донце

Монетка блестит.

Выпил Владимир

Вино, не таясь.

Что ж ты, родимый,

Надежа, наш князь?

Днепр могучий

В порогах ревет…

Хватит, не мучай

Честный народ.

Прячутся боги

В старые пни.

Крест у дороги —

Любого распни.

Крепко прибиты

Руки к доске.

Идол забытый

Брошен в песке…

Жиром и кровью

Мазали стол,

Череп коровий

Сажали на кол.

Медом да хлебом

Жили как встарь.

Тянется в небо

С капища гарь.

Тянутся люди

В храм на горе…

Ярко ли будет

Вера гореть?

Тянется долго

Тысяча лет.

Старый оболган,

Лучшего нет.

Молимся полю,

Лесу, реке…

Камень до боли

Сжат в кулаке.

Ах ты, волчья сыть, травяной мешок,

Ровен путь лежит – спотыкаешься!

Как до Киева не дойдешь пешком,

Так во всех грехах не покаешься.

Так за всю беду не наплачешься.

Так березам всем не поклонишься.

Что же ты, мой конь, трусишь-пятишься,

На высокий дуб с хрипом косишься?

На Святой Руси не видать святых, —

Коромыслом дым, пыль столбом стоит.

Руки за спину да ногой под дых!

Кто безбожно пьет, кто впотьмах сидит.

Кто повешенный – дело прошлое.

Кто поруганный – дело страшное.

Ох, опричники, слуги дошлые

С головой больной со вчерашнего!

Похмелиться бы, да не кровушкой.

Полечиться бы – нету травушки.

Где своих мужей ищут вдовушки,

Там своих сынов прячут матушки.

Так шагай, мой зверь, мордой не тряси.

Впереди леса, да с пожарами.

Славно людям жить на Святой Руси —

Все по-прежнему. Все по-старому.

Бога нет и не будет. Обидно, ребята,

Ведь был, говорят.

Где-то в старых церквях, где-то в дальних лесах,

Где-то в добрых сердцах.

Неужели закаты, растенья и люди

Напрасно горят,

Чтобы как-то рассеять удушливый мрак

И разбойничий страх.

Уходил по Смоленской по древней дороге

Поруганный Бог.

Шел в холщевой рубахе, босой – крепкий посох,

Пустая сума.

И в костре, что оставил он утром, уже

Остывал уголек,

И какие-то люди селились вдоль рек

И сходили с ума.

Я и сам не крещен и с рожденья не верю

В молитвы старух,

Что рвались, будто птицы из храма в зенит

К одинокой звезде.

Отчего же тогда шорох пыли дорожной

Тревожит мой слух

И в час истины хочется руки к полночному

Небу воздеть?

Отчего я готов привязаться покрепче

Ремнем к алтарю

И взлететь вместе с храмом над городом, полным

Дневной суеты?!

Но бросаю перо и хватаю гитара,

И часто курю.