И грущу потому, что горючего нет,

И реактор остыл.

Вот под вечер придет человек в мой просторный

Бревенчатый дом;

Сядет рядом со мной, ужин съест, выпьет чаю,

Начнет разговор.

Мы на прежней земле обретаем друг друга

С великим трудом.

А на новой деревья, трава и хлеба

Не взошли до сих пор.

Нам никто не поможет здесь выжить и выбрать

Судьбу и любовь.

Наших мук не увидят и слезы осудят,

И слов не поймут.

Значит, будут еще на губах запекаться

И песни, и кровь, —

Видишь, снова солдаты Пилата Христа

На Голгофу ведут.

Украина, Украина, ты печаль моя святая,

И твое больное сердце бьется в атомной грязи.

В славном городе Ростове я черновики листаю

И слежу, как мимо дома ночь разбойная скользит.

Я вошел бы, Украина, в тень лесов твоих бродяжьих.

Я испил бы, Украина, из озер твоих и рек.

Сохрани нас, Украина, осени крылом лебяжьим.

Схорони нас, Украина, если мы уснем навек.

Смерть похожа на причуду доброй бабушки-природы,

Смерть похожа на улыбку нестерпимой красоты.

Как жена дозиметриста, смерть в былинах черных бродит

И сажает вдоль дороги темно-красные цветы.

Белогривый конь хохочет над моим полночным страхом,

Хитрый черт упрямо щурит свои рыжие глаза.

И в конце пути земного пьедестал торчит, как плаха,

Словно Ленина автограф, в тучах – молнии зигзаг.

Повертайся, моя радiсть, ясним днем, чi темной нiчью,

Подивись на юну вроду мoix лагiдних дiвчат.

Журавель жовтневим ранком твое серце в небо кличе,

Та береза бiля церкви догорае мов свiча.

Я б вернулся, Украина, да темны мои дороги.

Я б вернулся, Украина, да не помню ничего.

Стану я лицом к закату. Поклонюсь тебе я в ноги.

Помолись же, Украина, за поэта своего.

Все законно, мой друг, мы и вправду с тобой постарели.

Нам ли копья ломать о судьбы пламенеющий щит?

Над заброшенным лесом чередой пролетают апрели, —

Вон кузнечик в траве, будто атомный счетчик трещит.

В этом черном раю нет ни ангелов, ни Господина —

Только души детей и деревьев садятся в кружок.

И глядят на огонь – прямо в сердце его, в середину.

Кто здесь был из живых, кто огонь на пригорке зажег?

Мы бросаем в костер деньги, письма, стихи, документы…

Эй, подвиньтесь, деревья, наше место среди детворы.

Млечный Путь протянулся над нами мерцающей лентой,

И пора уходить. И пора выходить из игры.

Все нормально, дружище, – документы и деньги в кармане,

Письма дома лежат, а стихи не горят все равно.

Мы еще поплутаем в предрассветном и вязком тумане,

Мы еще обернемся и допьем золотое вино.

Все окончено, друг. Скоро утро, и скоро автобус, —

Вдоль обочины ляжет отдающая стронцием пыль…

Кто удержит в руках этот мир, этот шар, этот глобус,

Кто опишет потомкам печальную черную быль?

Трех веков не пройдет – мы вернемся на эти поляны,

Соберем землянику, построим бревенчатый дом…

Были б дети здоровы, а любимые жены желанны,

Были б мысли чисты, ну а там – проживем, проживем.

Украинская черная ночь,

Будто гиблые очи дивчины…

Лижет сердце печаль без причины —

Не тебе ее превозмочь.

Не тебе пролететь журавлем

Над высокой от сока осокой,

Принимать из рук синеокой

Жбан тяжелый с холодным вином.

Оставайся – над степью закат

Разметался в полнеба России…

Те, кто жили с тобою – простили.

Те, кто пели с тобою – простят.

Здесь не то что бы красиво —

Версты длинные,

Одинокая Россия —

Боль былинная.

Ни свободы, ни темницы —

Ешь, что дадено.

Ни деревня, ни станица..,

В общем – Родина.

Ах, сторонушка-сторонка

Неоглядная.

Соловьи ликуют звонко,

Девки ладные.

Мужики воды трезвее —

Взгляды гордые.

Рыба водится и звери,

Мир над городом.

Врешь, любезный, здесь обычно