Шрифт:
На полях сражений – мертвые солдаты,
Смелая улыбка: старая тоска.
И поныне длится бой под Орлеаном,
Стискивают пальцы рукоять меча.
С каждым новобранцем умирает Жанна,
С каждой новобрачной плачет по ночам.
Топает пехота копьями наружу,
Жмурится, потеет, кашляет, сопит.
Топает пехота в летний зной и стужу.
Намокает – сохнет, устает – не спит.
Но держать умеют головы герои,
На привалах уток убивают влет…
Из десятка юных после драки – трое,
Из десятка старых – трех недостает.
Кто-то за деревню, кто-то за свободу —
Всех благословила девичья рука.
Что там косолапый парень из народа, —
Сам Господь сражался во главе полка!
Тянется дорога, словно след кровавый,
На закате солнце, на исходе май.
Слева англичане и бургундцы справа,
Позади свобода, впереди дубрава…
Связанные руки. Разоренный край.
III
Жанна д'Арк, выходить! – Эхо каркнуло вдоль коридора
И свалилось в углу на охапку гнилого тряпья.
Если дева Мария с Христом о спасении спорят,
Где Ла Гиру* найти пару сотен опасных ребят?
Ах, какая весна! Под Руаном сады в нетерпенье,
В подземельях тюрьмы умирают больные враги…
Ангел долго летел, кружил между светом и тенью,
Тяжело отдыхал, пил взахлеб из холодной реки.
И в толпе городской, пряча крылья под грязной рубахой,
Все играл горбуна, все смеялся похабным словам.
Оловянное небо вознесения ждало со страхом,
И бродяга-монах помолился с грехом пополам.
Все готово для казни. Трубач задержался на вдохе,
И наемный палач торопливо поджег тишину…
Здравствуй, Жанна. Живые погибнут, скончаются, сдохнут,
И упрямые души искупят чужую вину.
Здравствуй, Жанна. Не смог. Пять веков пролегло между нами.
Потерпи пять минут – горожанам неловко смотреть.
Кто-то смелый в толпе попрощался одними губами;
Как сестра перед сном, подошла и утешила Смерть.
Ночью пьяный патруль, выбирая потверже дорогу,
Помянул богоматерь и нечистого крепким словцом, —
Детский голос на площади звонко Францию звал на подмогу.
А поймали зачем-то горбуна с полоумным лицом.
ВОСПОМИНАНИЕ О ЖАННЕ Д'АРК
А по левую руку – трубач,
А по правую руку – предатель,
И очнулся руанский палач,
И уснул утомленный создатель.
В знаменосца попала стрела,
И у лошади лопнули жилы,
Но победа – два вольных крыла —
Над французской короной кружила!
Что ж, придется взойти на огонь, —
Вопль вырвался к тверди небесной.
Я тяну через годы ладонь,
Глотку рву то стихами, то песней.
Но ничем не помочь, не спасти
И не сбить ненавистное пламя…
Ты прости меня, Жанна, прости —
Пять веков пролегло между нами.
Пять столетий война да война,
Пять веков убивают и режут.
Пью вино – не хватает вина,
И любови все реже и реже.
Но встает на пути Орлеан,
И отточены чувства, как шпага,
Так горлань свою песню, горлань!
Ври, поэт, до последнего шага
Март, на пашне черно от грачей,
Страх и боль потихоньку проходят.
И шагает с копьем на плече
Мой двойник в твоей храброй пехоте.
ПАМЯТИ В.ВЫСОЦКОГО
Жизнь меня выжимает, как баба – белье
И пути в дивный сад порастают быльем,
И гитара не строит, и голос предательски слаб.
И портвейном торгуют – на входе сержант,
И у взявших оружие руки дрожат,
И улыбчивый царь Буцефала сменил на осла.
К вам приходят рубли, нас находят слова…
Со вчерашней попойки трещит голова.
Вьется дым сигаретный, как снег от саней на снегу.
Микрофон установлен, зал полон дурех,
За кулисой мужчина считает до трех
И в бессмертье шагает, как будто навстречу врагу.