– Собаки!
– обратился он к носильщикам, как только был в состоянии говорить.
– Вы оставили меня, вашего отца, тонуть. Если бы здесь не было этого чужеземца, я, наверное, погиб бы! Хорошо, я вам припомню это!

Он устремил на них свои блестящие глаза с таким выражением, которое не обещало им ничего доброго.

– А ты, мой сын, - продолжал Биллали, пожимая мне руку, - будь уверен, что я - твой друг и в счастье, и в несчастье. Ты спас мне жизнь; может быть, наступит день, когда я спасу твою!

После этого мы почистили одежду, сели в носилки и отправились дальше. Несмотря на то, что один носильщик утонул, никто не был особенно огорчен этим обстоятельством. Не знаю, зависело ли это от темперамента или привычного ко всему равнодушия этого народа, но никто из них не пожалел безвременно погибшего человека.

За час до заката солнца к моему удовольствию мы выбрались из болот на сухую землю, которая представляла собой ряд волнистых возвышенностей, и на вершине одного из холмов остановились на ночлег. Моей первой заботой было посмотреть на Лео. Ему было хуже, чем утром. Началась рвота и продолжалась до рассвета. Ни минуты не уснул я в эту ночь, помогая Устане, усердной и неутомимой сиделке, ухаживать за Лео и Джоном. Воздух был теплый, и москиты исчезли. Мы находились уже выше уровня болотистых испарений, так что положение наше было неплохим.

Наутро у Лео начался жар, он стал бредить, говоря, что его разрезали на две половины. Мне было очень тяжело. Пока я смотрел на него с болью в сердце, ко мне подошел Биллали и сказал, что мы должны двигаться вперед, особенно потому, что Лео нуждается в покое и уходе, иначе смерть его несомненна и будет вопросом одного или двух дней. Я не мог не согласиться с ним. Мы положили Лео на носилки и отправились дальше. Устана шла возле носилок, отгоняя мух и наблюдая, чтобы больной не упал на землю.

За полчаса до восхода солнца мы достигли вершины холма. Внизу у наших ног расстилалась богатая страна, утопавшая в зелени и цветах. На расстоянии 18 миль от того места, где мы стояли, высилась огромная и необычайная гора. У основания горы находился зеленеющий откос, а на 500 футов выше уровня равнины я заметил огромную скалу над глубокой пропастью. Форма этой горы вулканического происхождения казалась круглой. Вид большого естественного замка был величественным и внушительным. Уединенность придавала ему еще более грандиозный вид, и его высокие утесы, казалось, целовались с небом, окутанным почти всегда тяжелыми облаками. Я сел в носилки и смотрел на равнину.

– Смотри, вот дом «Той, которой повинуется все», - сказал мне Биллали.
– Есть ли у другой королевы такой трон?

– Да, это удивительно, отец мой!
– ответил я.
– Но как мы войдем? На эти утесы нелегко взобраться!

– Увидишь, Обезьяна! Посмотри, вот тропинка под нами. Что ты думаешь об этом? Вот, смотри!

Я взглянул и увидел тропинку между скалами, обложенную дерном, по сторонам которой высились огромные утесы.

– Я думаю, что тут есть дорожка, отец мой, - отвечал я, - иначе можно было бы подумать, что это русло реки или канала.

Биллали кивнул головой.

– Ты прав, сын мой! Это канава, прорытая теми, кто жил здесь до нас, чтобы отвести воду. Когда-то тут было большое озеро, пока те люди, что жили прежде нас, с удивительным искусством не вырыли тропинку в скалах. Но сначала они прорыли канал через равнину. Тогда вода бросилась в канал и затопила равнину: вероятно, от этого образовалось болото, по которому мы шли. Когда озеро высохло, народ выстроил тут прекрасный город, от которого теперь остались только развалины да название Кор!

– Может быть!
– ответил я.
– Отчего же озеро не наполняется вновь водой от дождей и ручьев?

– Сын мой! Народ, о котором я говорю, обладал мудростью и устроил водосточную канаву. Видишь ли ты эту реку, направо?
– он указал на ручей, пересекавший равнину в 4 милях от нас.
– Это и есть водосточная канава. Сначала, вероятно, вода стекала в канал, но позднее народ повернул ее сюда.

– А есть ли еще тропинка, по которой можно подняться на гору, - спросил я, - кроме этой канавы?

– Есть, - ответил Биллали, - но это тайна. Ты можешь искать целый месяц тропинку и не найдешь ее. Она сделана не более года тому назад!

– «Она» живет там всегда?
– спросил я.
– Или приходит сюда из-за горы?

– Да, мой сын, «Она» здесь и везде!

Мы находились теперь на равнине, и я залюбовался красотой тропических цветов и деревьев. Тут были дубы и пальмы удивительной высоты и какое-то поразительно красивое дерево с блестящими медовыми цветами, усыпанное длиннокрылыми бабочками. Между деревьев и в траве копошилась масса дичи и зверья, от зайца до носорога. Я заметил носорога, буйвола, антилопу, трех страусов, которые бросились бежать, заслышав наше приближение.