Марго проводила месье Девьена до экипажа со множеством реверансов и пригласила его навестить ее в Сомюре вечером. И так как никого поблизости не было, она прибавила шепотом:

— Знаешь, ты ведь мог бы заплатить за мой ужин!

Но щепетильный месье Девьен приехал не для того, чтобы развлекаться с экс-фавориткой императора. Он спешил выполнить возложенное на него поручение и вернуться в Париж.

На следующий день император показал письма императрице, а затем спрятал их в шкатулку, откуда они были извлечены лишь в сентябре 1870 года после падения империи.

Вот первое, адресованное месье Девьену:

«Месье,

Вы потребовали от меня отчета о моих отношениях императором, и я намерена сказать вам правду, чего бы это мне ни стоило. Тяжело признаваться в том, что я его обманула, несмотря на то, что всем обязана ему, раскаяние толкает меня на то, чтобы открыть вам всю правду: ребенок родился не семимесячным, а, как это и полагается, в девять месяцев. Передайте императору, что я прошу у него прощения.

Я полагаюсь, месье, на ваше обещание сохранить это письмо.

С глубоким уважением. Маргарита Беланже».

Второе послание было адресовано самому императору:

«Дорогой Сеньор,

Я не писала вам после моего отъезда, так как боялась ослушаться вас. Но теперь, после визита месье Девьена, я поняла, что должна это сделать. Умоляю вас, не презирайте меня, потому что я не смогу жить, зная, что вы испытываете ко мне подобное чувство. Простите меня, я виновата, это правда, но, уверяю вас, я долго сомневалась. Есть ли способ искупить мою вину, дорогой Сеньор? Я готова на все. Может ли жизнь, исполненная преданности вам, вернуть мне ваше уважение? Нет такой жертвы, на которую я бы не пошла ради вас, я целиком отдаюсь в ваши руки. Будет ли вам спокойнее, если я уеду жить за границу? Скажите только слово, и я последую, куда вам будет угодно. Мое сердце переполняет благодарность за все то, что вы для меня сделали, и для меня было бы счастьем принять ради вас любую муку. Единственное, чего я боюсь, так это того, что вы сомневаетесь в искренности и глубине моей любви к вам. Заклинаю вас, напишите мне хотя бы пару строк! Я должна знать, что вы простили меня. Мой адрес: мадам Беланже, улица Лонай, Вильбернье, под Сомюром.

Жду вашего ответа, дорогой Сеньор. Примите поклон от преданной вам несчастной Маргариты».

Так сын Наполеона III и Валентины Госман стал ребенком Маргариты Беланже и неизвестного отца.

Именно этого и хотел Его Высочество император.

Многие памфлетисты уверяют, что императрица Евгения, несмотря на отсутствие склонности к игре в «бабочку и мотылька», как изящно выражались поэты XVIII века, отомстила императору за его измены.

Некоторые приписывают ей связь с одним лихим офицером из стрелков. Другие подробно описывают идиллические отношения императрицы с герцогом д'Оссюна. Наконец, ее изображают как энергичную хозяйку дома, где было бы приятно провести некоторое время, например, со сломанной рукой. Вот что пишет автор книги «Париж во времена Второй империи», вышедшей в 1871 году в Лондоне:

«Как-то вечером граф де Глав, который привел в Тюильри четырех растерзанных всадников, поскользнулся на паркете, упал и сломал себе левую руку. Императрица приказала отнести раненого в одну из спален дворца.

На следующую ночь Наполеон III был разбужен взрывом хохота. Он встал и прошел в апартаменты Евгении.

Представьте себе, как он переполошился, когда не застал ее там. Злой и напуганный, он в одной рубашке заметался по коридорам дворца, громко крича:

— Евгения, где ты? Где ты?

Добежав до спальни, где лежал граф де Глав, он ворвался туда без стука.

О, ужас! Вот так сюрприз! Его супруга лежала рядом с раненым, и император имел возможность убедиться, что ни одна часть тела испанца не была повреждена.

Через час полицейский явился за графом и проводил его до самой границы.

Наполеону III следовало бы, когда он женился на мадемуазель де Монтихо, вспомнить бессмертные строчки:

И охране, что стоит у Лувра, не уберечь короля!

Все это, конечно же, выдумки. Евгения ни разу не изменила императору. Но, как и всякой женщине, ей нравилось вводить мужчин в искушение и забавляться их страданием. Довольно рискованное занятие, о котором некий весьма целомудренный биограф, Фредерик Лолийе, питавший пристрастие к эвфемизмам, пишет в завуалированной форме. Он замечает, что императрица любила «зажигать души».

На ее счету не так уж мало «зажженных» душ. Многие бывавшие при дворе влюблялись в нее. Среди них Сесто, впоследствии женившийся на вдове герцога Морни, Эдмон Абу, Октав Фейе, Виоле ле Дюк, Меттерних, шевалье Нигра и другие.

Любовь к флирту иногда толкала императрицу на странные поступки, которые можно объяснить лишь ее испанским темпераментом. Маркиза Ирена де Тессай-Шатеной, которую однажды в голубой комнате дворца в Компьене император опрокинул на постель, словно трактирную официантку, в своих воспоминаниях рассказывает о том, что приключилось однажды с Евгенией во время пребывания двора в Фонтенбло.