— Они перешли в нападение, — объявил он, вскакивая в седло серой кобылицы Тома Экера. — Эти мальчики явно не склонны шутить, и нам тоже самое время собраться.

— А как быть с «медвежьей» лошадью? — спросил я.

— Отпустим ее. Если эта животина захочет принести мне хоть немного удачи, пусть сделает это на расстоянии, — решил Лэнки.

Не успел он договорить, как серая уже скакала галопом. Мы, отстреливаясь, гнали сквозь заросли к дальней гряде холмов, а оба крыла преследователей, вопя на манер индейцев, пытались сомкнуться и взять нас в клещи.

Но наши мустанги летели как ветер и, по-моему, каким-то образом даже уворачивались от пуль, посылаемых вдогонку.

Измотанные кони преследователей не могли соперничать с нашими, отдохнувшими вволю. С самого первого прыжка, мчась по склону и по равнине, которую нам предстояло преодолеть на пути к холмам, серая кобылица шла впереди, но стоило добраться до возвышенности — и пегий наверстал упущенное, а потом и обогнал ее. Это согрело мое сердце, особенно в нашем отчаянном положении.

Не думаю, впрочем, что погоня за нами продолжалась больше трех минут. Потом преследователи остановили коней, мы же все летели и летели вперед по той самой долине, куда ускакала спасенная нами троица.

Я взглянул на Лэнки и увидел, что физиономию его прорезала великолепная ухмылка, и тут же долговязый позволил своей серой перейти на легкую рысцу.

— Лэнки, — пробормотал я, — ты стрелял по-настоящему, чтобы убить?

— Да что ты себе вообразил, сынок? — хмыкнул он. — Ну, что ты видел?

— Ты сбил шляпу…

Долговязый прищурил глаза, как будто снова целился.

— Я просто-напросто сбривал лишнее, доводя форму до совершенства! — хвастливо заявил он.

Мы свернули к полноводной, бурливой речушке и въехали в узкий проход вдоль берега, как вдруг из-за большого валуна позади нас чей-то голос рявкнул:

— Руки вверх, джентльмены!

Это было чересчур даже для Лэнки. Посередине скалы виднелась расщелина, и оттуда с недвусмысленной угрозой высунулось дуло винтовки.

Лэнки резко остановил лошадь, а я так рванул узду, что пегий встал на дыбы.

— Ну, подымайте руки! — потребовал грубый голос.

Я выполнил приказ. Лэнки тоже стал поднимать руки, но где-то на уровне плеч они застряли, как будто некая сила мешала дальнейшему продвижению.

— Ага, я знаю, в чем дело, — сказали из-за скалы, — твои руки страдают припадками гордости. Но ты все-таки подними их, а?

И ладони моего друга приподнялись чуть повыше. Казалось, они опираются на воздух, словно тот вдруг стал густым и плотным. А тот тип с винтовкой наконец вышел из-за скалы.

Это был мужчина средних лет, не очень высокий, с физиономией, заросшей иссиня-черной щетиной и докрасна загорелой кожей вокруг глаз, там, где борода не растет. И глаза эти показались мне на редкость скверными, хотя сейчас они, по-видимому, взирали благожелательно.

— Что, прямо из огня — да в полымя, братцы?

Он перекинул винтовку на сгиб левой руки, и в тот же миг под подбородком у Лэнки что-то мелькнуло.

Это был маленький двуствольный револьвер — одна из тех карманных игрушек, что плюются пулями неправильной формы, 45-го калибра. Точности прицела у них — никакой и на расстоянии толку мало, но, стреляя в упор, разнесут человека не хуже настоящей пушки.

— Стоять! — процедил Лэнки углом своего искривленного рта. — И не вздумай рыпаться!

Чернобородый так и застыл на месте, широко открыв пасть, как будто она двигалась на хорошо смазанных шарнирах. Ему достаточно было сдвинуть дуло винтовки всего на фут, чтобы вновь обратить ситуацию в свою пользу, но свирепый вид моего друга и револьвер у него в руке явно не располагали к опрометчивым поступкам, уж будьте уверены. Он смотрел на того малого таким голодным взглядом, словно тот был куском мяса.

— Теперь опусти винтовку на землю, — продолжал командовать Лэнки, — а потом выпрямись и встань так, приятель, чтобы я отчетливо видел твою спину и поднятые вверх лапы. И пусть они тянутся к самому небу, а не сумеешь достать — встань на цыпочки!

Парень очень медленно опустил винтовку. Я видел, что его глаза мечут молнии, а рука медлит отпускать приклад, даже после того, как тот коснулся земли. Но лотом, видимо подумав о чем-то, незнакомец выпрямился и вскинул руки вверх.

— В жизни ничего подобного не видал! — пожаловался он. — Откуда ты выудил этот револьвер, из воздуха?

Лэнки достал из-за пояса свой обычный кольт, а карманный револьверчик сунул за широкий, свободный ворот рубахи.

Лицо его все еще оставалось багрово-красным. Я думаю, Лэнки страшно разозлило, что его вот так поймали врасплох, хоть он и сумел мгновенно исправить дело.