Шрифт:
Она поскользнулась на обледеневшем плоском камне и растянулась во весь рост. Испуганно стала хватать ртом воздух и чуть не подавилась прядью волос.
И вот тут у нее отказали нервы. Лежа в снегу, она проклинала Корпус, Бжешку, Лангеншмидта и саму себя. И постепенно успокоилась и даже как будто обрела силы.
Начался снегопад, и идти стало еще тяжелее - не только потому, что мешали ветер и хлопья снега, но и потому, что на пути стали попадаться большие камни, а потом пришлось карабкаться на крутой хребет, буквально из последних сил.
– Когда буду наверху, то увижу деревню, - бормотала она.
– Увижу людей. Увижу по крайней мере дым костра. Может, меня кто-то заметит и побежит навстречу. Может…
Ей показалось, что вверху мелькнуло что-то темное. Она остановилась и подняла голову. Снежный вихрь снова ослепил ее, но она успела увидеть огромное чудище, терпеливо кружащееся над ней. Выжидает… - подумала она.
В исторических романах она читала о грифах, которые преследовали заблудившихся путников в пустынях Земли, чтобы накинуться на них, когда те свалятся, лишившись сил. А это чудище, там, наверху! Оно только и ждет, что она, измотавшись, упадет в снег, и тогда…
Тяжело дыша и всхлипывая, она взобралась на гребень скалы и стерла снег с лицевого щитка шлема. Несколько солнечных лучей, пробившихся сквозь покрывало облаков, осветили скалистую возвышенность, на которой она стояла. Прямо под ее ногами зияла пропасть. Плато обрывалось на юге крутыми отрогами, кое-где опоясанными террасами, а дальше высилась очередная гряда, еще более крутая. Она была усеяна темными пятнами, вероятно, это были гроты или пещеры. А внизу, в долине, что-то мерцало в свете солнечных лучей, - какое-то длинное, выпуклое тело, нижняя половина была скрыта снегом. Верхняя половина была, однако, очищена ветром, и она поблескивала, как может поблескивать только металл, - обшивка корпуса космического корабля.
Она совершенно потеряла голову. Она закричала: «Лангеншмидт! Лангеншмидт!» - и ринулась вниз по склону.
Пошатываясь, она пробежала метров двадцать и, потеряв равновесие, покатилась кувырком по глубокому снегу. Пряди волос снова угодили ей в рот, и она выплевывала их и орала, а когда взглядом выхватывала небо, то видела прямо над собой гигантскую летающую зверюгу, распахнувшую багровую зубастую пасть и вытянувшую когтистые лапы.
Когда она, колотя руками и ногами, застряла в сугробе, ее предплечья сжало железной хваткой, и сильный рывок поднял ее вверх. Ноги ее болтались в пустоте, и она поняла, что сопротивляться бесполезно, но все же отчаянно дергалась и вопила что есть мочи. Однако чудовище было невероятно сильным и, не ослабляя хватки, несло ее к высоким скалам.
Опустившись на карниз перед входом в пещеру, могучее животное «высадило» ее с такой осторожностью, что она от удивления перестала орать и попятилась. Гигантская птица - или как его там - опустилась на карниз рядом с ней, и распростерла крылья, словно для того, чтобы помешать ей прыгнуть вниз, а клювом начала толкать ее в пещеру.
На подгибающихся ногах она побрела внутрь.
Здесь было что-то вроде гнезда, теплого и мягкого, пропитанного запахом хозяина. Остановившись у гнезда, Маддалена покорно и беспомощно стала ждать последней и решающей атаки бестии.
Вместо этого животное пробралось мимо нее и стало зарываться в кучу шерстяных вещей. Устроившись поудобнее, оно подняло гигантское крыло и одним толчком сшибло Маддалену с ног. Она упала прямо к нему в гнездо.
Какое-то время она барахталась, но все слабее и слабее сопротивлялась давлению кожаного крыла, которое не давало ей встать, - вконец измотанная, она затихла. Здесь было так тепло и уютно после жестокой снежной пустыни, по которой она брела всю ночь, а снаружи так жутко завывал ветер…
В инструкциях относительно Четырнадцатой такого и в помине не было…
С этой мыслью она заснула, а когда проснулась, то увидела у входа в пещеру худощавого молодого человека, посиневшего от холода. Он таращился на нее, открыв от удивления рот.
11
С момента появления в святилище Саикмар старался сохранить достоинство, приличествующее статусу человека, который принадлежал бы теперь к правящему роду Каррига, если бы не был обманут. Он делал все, что мог, чтобы демонстрировать спокойную солидность, которая восхищала его в дядюшке Малане и в покойном Бависе Кноле.
И только здесь, в пещере паррадайла, который явился к нему как знамение богов и стал его единственным другом, Саикмар был самим собой - несчастным изгнанником, лишенным друзей в негостеприимной глуши.
Увидев под крылом паррадайла человека, он остолбенел.
Сначала он решил, что паррадайл предостерегает его или подает знак: он, дескать, запасся провиантом. Одежда придавала человеку вид настоящего покойника, - какой-то черный костюм с капюшоном или шлемом.
И только когда Маддалена, проснувшись, села в гнезде и заговорила, Саикмар перевел дух. Голос ее звучал сипло, но отнюдь не неприятно. Она сказала что-то на непонятном ему языке, потом потрясла головой и заговорила на диалекте Каррига.