Это было компактное собрание бьющей через край женственности.

Досадно только, что сама Сейдж, по его мнению, и не подозревала, насколько она женственна и желанна. Девушка была слишком занята доказыванием собственной значимости для семьи; ей хотелось показать, что она ничуть не хуже братьев! Женственность же она считала слабостью, а не силой.

Убедить ее в противном было непросто. Все, что ей говорила Лори, Сейдж не воспринимала, считая это проявлением слепой материнской любви. Она считала, что братья ее просто терпят и относятся к ней покровительственно.

Убедить ее в собственных достоинствах мог только настоящий мужчина.

— А ты не тот, — сказал Харлан сам себе, продолжая орудовать отверткой. — Так что выкини эти мысли из головы.

Когда он впервые поцеловал девушку, то инстинктивно понял, что она сама не осознает силы своей страсти. Если уж Сейдж решалась на поцелуй, то отдавалась ему вся. Будто на этом кончалась жизнь. Если уж она в поцелуе такая, то один Бог знает, какова она…

Харлану снова пришлось возвращать свои мысли с чужой территории.

Ее чувственность отпугивала, видно, многих мужчин, поскольку они опасались за свои мужские качества. Белчер, несомненно, был одним из таких. Но кто-нибудь когда-то узнает и оценит ее по достоинству, и этому счастливчику останется до конца дней своих удовлетворять голодную львицу, которую он разбудит в Сейдж.

За последние пять минут Харлану стало неудобно в джинсах. Одна мысль о Сейдж вызывала немедленную физиологическую реакцию. Все, хватит! Дважды Харлан подходил к тому моменту, когда Сейдж могла понять, на что способна, но чего он добился? Девушка стала его ненавидеть.

Это непозволительно. Это исключено, если Сейдж собирается работать вместе с ним в «Тайлер Дриллинг». Тайлеров Харлан прекрасно знал. Они его любили и верили в его светлую голову, но если дело дойдет до. выбора между Сейдж и Харланом, то он вылетит незамедлительно.

Конечно, когда-нибудь придется уйти. Долго он нигде не задерживался. Но Харлан всегда предпочитал сперва закончить дело, которое начал, а уж потом уходить. Посреди дела он никогда не уходил, за исключением одного раза, когда обнаружил, что работает у гангстера.

Но Сейдж Тайлер с ее соблазнительным телом и зовущими губами была для него куда опаснее, чем временный альянс с гангстером. Молодой человек хорошо сделает, если будет держаться от нее подальше.

Но пока он копался с внутренностями насоса, мысли его все время возвращались к девушке. Харлан спрашивал себя, где она сейчас, что делает, так ли ей одиноко, как ему.

— Ну и придумала, — проворчал Пэт, подталкивая Лори вперед. Они стояли в очереди в новый ресторан Макдональда в Милтон Пойнте. — Лори, я чувствую себя дураком!

— С чего это?

— С того, что никогда не ел завтрак, завернутый в бумагу, на которой к тому же нарисованы какие-то клоуны.

— Я тебе объяснила, почему хочу встретиться именно здесь, — прошептала Лори. — Тебя на этой неделе каждое утро за завтраком не было дома.

— Ну и что?

— Два яичных макмаффина, два апельсиновых сока, два кофе, — попросила она улыбающуюся официантку. Потом, обратясь к Пэту, продолжила: — Боюсь, что дети уже думают, что ты на ночь бегаешь ко мне.

— А это неплохая идея!

Лори бросила на него через плечо шутливо-уничтожающий взгляд, потом подвинулась, чтобы Пэт мог взять поднос. Они нашли свободный столик у окна. Час пик прошел, на улице стало потише. Пэт еле протиснулся между ярко-оранжевым стулом и столиком. Ворча и чертыхаясь про себя, он снял с головы и положил рядом на стул свою широкополую шляпу.

— Ведешь себя, как взрослый ребенок.

— Где ты видела ребенка с рогами? — проворчал Пэт, пробуя сандвич.

Лори вспыхнула и сделала вид, что сердится.

— Последи за своим языком в моем присутствии, Пэт Буш. Клянусь, не пойму, что с тобой происходит в последнее время. Все время обижаешься.

— Устал я от этого всего. Устал умолять. Новый год прошел. Теперь какую дату ты мне назначишь? Пасху? День поминовения? — Увлекшись, он облокотился на столик. — Послушай, Лори, ладно, если бы мы не знали друг друга, ладно, если бы ты сомневалась во мне. Я люблю тебя уже почти сорок лет. Если бы Бад был жив, я продолжал бы любить тебя молча и так с этим и ушел бы. — Он сделал передышку. — Но и после его смерти я не торопился. Я не хотел обидеть тебя, не хотел, чтобы ты подумала, будто я хочу воспользоваться твоим одиночеством. В день, когда у Лаки родился ребенок и я поцеловал тебя в коридоре родильного дома — в общем, это был счастливейший день в моей жизни. Пэт снова сделал паузу.