— Конечно, смогу… Правда, кучера, который вез сюда меня и Бориса, я еще с дороги отправил с поручением, и другие все разосланы… Но сюда я довел экипаж сам, и неплохо справился… И теперь справлюсь с ролью кучера.

— Хорошо, — кивнул Борис. — Вы довезете нас до Нимандштайна, объясните все насчет станции и поезда и вернетесь сюда. Так будет лучше и для вас — после исчезновения Кордина, то есть моего, никто не станет задавать вам вопросов.

— Но на один вопрос я хотел бы найти ответ…

— На какой?

— На тот, что я задавал вам. Где книга?

— Ну, насколько я понял, только два человека могли знать, где эта книга — Зоя и Кордин. Но у них не спросишь… Надеюсь, они упрятали ее достаточно глубоко, чтобы она больше не всплыла.

— Да, на одно это и можно надеяться. — сказал Ланге со вздохом.

— Нам пора ехать, — поторопила Оля.

— Пора ехать, — как эхо, откликнулся Ланге. — Но… Если бы вы не отказали мне в просьбе…

— В какой просьбе? — насторожилась она.

— Я могу видеть будущее, это правда, хотя и не могу бывать там физически. Но лишь настолько далекое, что… Я могу видеть ваше время, оно непонятно мне, близкое же от меня скрыто. Но для вас это — история, вы знаете ее…

— Вы хотите, чтобы мы рассказали вам о будущем? О том, что случится в ближайшие годы?

— Да…

Застигнутая врасплох этой неожиданной просьбой, Оля растерянно посмотрела на Бориса, а он в свою очередь так же растерянно — на Ланге. Да, они знали, они могли рассказать ему… Об ужасах ближайшего будущего. О том, что пройдет всего несколько лет, и все, чем живет Ланге и миллионы других людей в России, будет разрушено, уничтожено, сметено. О страдании, горе, смерти… Да, они могли рассказать.

Но Оля вспомнила еще и о картах Тонгра. Как знать… Может быть здесь, в этом Прошлом и минует чаша сия…

Должно быть, Ланге многое прочел на их лицах. Он вдруг сделал отстраняющий жест, словно защищаясь.

— Нет, нет, — проговорил он быстро, негромко. — Ничего не нужно, забудьте… Это… Судьба. Никто не имеет право знать. А я — меньше всех, потому что, ведомый гордыней, я сам тщился стать Судьбой… Будет то, что будет. И пусть будет так.

— Только одно, — сказал Борис, глядя прямо в его глаза. — Уезжайте из России, если для вас это приемлемо… Но если нет… Все равно уезжайте.

Ланге ничего не ответил. Он подошел к двери, открыл ее и вышел.

— Куда это он? — удивилась Оля. — Ладно, пока его нет… Слушай, что ты задумал?

— Я не буду тут говорить. У стен бывают уши… Черт его знает.

Но он и не успел бы ничего рассказать, Ланге вернулся почти сразу. Он нес небольшой ларец с плоской крышкой, украшенный резьбой по слоновой кости. Молча он вручил этот ларец Оле. В ответ на ее вопрошающий взгляд он сделал знак, показывающий, что она может открыть.

Оля так и поступила. Брызнувший из-под крышки искристый блеск заставил ее зажмуриться на миг. Ларец был полон драгоценностей, сверкающих и переливающихся бриллиантов, сапфиров, рубинов, изумрудов в золотых оправах тончайшей работы.

— Вот это, — Ланге кивнул на ларец, — имеет какую-нибудь ценность в вашем времени?

— Огромную ценность, — произнесла Оля, пораженная и ослепленная этой фантастической радугой. — Здесь целое состояние…

— Я хочу, чтобы вы взяли это с собой. Я дарю это вам.

— Но мы не можем принять такой подарок!

— Почему?

Оля замялась и не нашла, что ответить. Почему? Она и сама не знала, почему… Молчал и Борис.

— Я прошу, чтобы вы взяли это, — продолжил Ланге, — я хочу, чтобы… Словом, теперь это ваша собственность, а не моя. Прошу вас, не отказывайтесь. Позвольте мне сделать это для вас.

— Мы не должны отказываться, — шепнул Оле Борис.

Она поняла его. Этот человек, граф Александр Ланге, был приговорен к бремени огромной вины, от которого ему не избавиться никогда. Снять это бремя не могли ни Борис, ни Оля, ни кто-либо другой на Земле. И все, что было в их силах — лишь немного облегчить этот страшный груз, приняв щедрый подарок.

— Мы благодарим вас, граф, — сказала Оля, закрывая крышку ларца.

Ланге поклонился с признательностью. От него не укрылось, что потаенный смысл его подарка разгадан, и он мог ответить только этим безмолвным поклоном. Слова были не нужны.

В Нимандштайне Борис представил Олю управляющему, как свою дальнюю родственницу, гостившую у графа Ланге. Он провел ее в спальню и приказал ни под каким видом их не беспокоить. Если Сиверский и счел ситуацию двусмысленной, у него хватило выучки этого не показать… Так подумал Борис; сам же Сиверский привык в Нимандштайне и не к такому.

— Рассказывай, — потребовала Оля, едва Борис поставил на пол саквояж, где находился ларец с драгоценностями.

— Оля, я знаю, где эта чертова книга, — выпалил он.