— Если он хоть пальцем тронет вас…

— Я скажу вам, если он станет неуправляемым. Но думаю, что такого не случится. Он все-таки джен… Нет, и джентльменом он не является, не так ли? — Она улыбнулась. — Ничего не случится, Марсель. Забудьте о том, что я вам по глупости наговорила, — попросила она, прикоснувшись к его руке.

Планируемый разговор она завела значительно раньше. Но ей пришлось в срочном порядке придумывать объяснение дрожи, которую она не смогла сдержать, когда полковник прикоснулся к ее щеке. Матильда продолжала ворчать и категорически отказывалась бросать свою хозяйку на произвол судьбы. Придется ее уговорить выехать завтра. Жуане оставалось надеяться, что она без труда найдет Дуарте и что он сможет выполнить почти невыполнимую задачу, которую она на него возложила.

Она даст ему три недели. И отправит последнее послание с Матильдой. Три недели. Слишком долго. Ей хотелось начать действовать немедленно. И хотелось, чтобы все завершилось за несколько дней. Но возможно, ему потребуется все подготовить. Не следует торопить, потому что операция, судя по всему, будет очень трудной. Придется дать ему три недели.

— Не тревожься, Марсель, — сказала она и, взяв себя в руки, наклонилась к нему. — Для защиты у меня есть вы и десятки других офицеров, к которым я могу обратиться за помощью. Но прежде всего вы. Поговорив с вами, я словно тяжесть с души сняла.

— Жанна, — сказал он, не отрывая взгляда от ее губ, — вы знаете, что для вас я готов сделать все, что угодно.

— Правда, Марсель? — с улыбкой проговорила она и медленно провела по губам кончиком языка.

Ей показалось, что он ее поцелует, и она застыла в напряжении. Но он лишь поднес к губам ее руку.

— Когда-нибудь я докажу вам это.

Она окинула его мечтательным взглядом.

– Ты. — Антонио Бекер ткнул толстым пальцем в сторону Дуарте Рибейру. — Ты один. Остальные пусть ждут здесь.

Дуарте окинул взглядом десятки людей из своей группы, которые сопровождали его до границы, где он должен был встретиться с испанскими партизанами. Почти все они казались разочарованными. И все в упор смотрели на него, как будто усилием воли хотели заставить повлиять на испанца, чтобы тот изменил свое решение.

— У нас намечается боевая операция, — объяснил Дуарте, передернув плечами. — Мы готовы принять на себя все связанное с предстоящим риском. От вас нам требуется только разрешение укрыться на вашей территории примерно на пару недель.

— Ты. — Бекер повторил слово и сопровождающий его жест. — Ты один. И забудь глупую болтовню о том, что вы все сделаете без нашей помощи. Как вы проберетесь в Саламанку? А? И как найдете людей, которых ищете, когда окажетесь в городе? Как вы потом выберетесь оттуда? — Испанец сделал паузу, чтобы сплюнуть на пол. — Не хотите ли вы дать французским свиньям устроить оргию пыток? — Он с усмешкой взглянул на португальца. — Одиннадцать жертв? Не говоря уже о вашей сестре. Она для них будет особенно лакомым кусочком.

Дуарте облизнул пересохшие губы.

— Мы придумали опасный план, — сказал он. — Дерзкий — на грани безумия. Если уж и будут жертвы, то пусть они будут из числа наших людей. Я не хочу подвергать опасности ваших людей ради того, к чему они не имеют никакого отношения.

Испанский партизан снова усмехнулся.

— Ваш план имеет целью спасти одного из их пленных? — спросил Бекер. — А заодно и одурачить их? Значит, он является и нашим делом. И нашим удовольствием тоже. А опасность? — Он пожал плечами. — Что означает немножко опасности, если в результате можно получить большое удовлетворение?

— Вы считаете, что мы можем проникнуть в Саламанку? — спросил Дуарте.

Испанские партизаны, сопровождавшие Бекера к месту встречи, дружно расхохотались.

— Позвольте мне ответить так: в Саламанке у меня есть женщина. Ее голод требуется часто удовлетворять. Она остается верной мне и никогда не голодает. Я ответил на ваш вопрос? — спросил предводитель партизан.

Испанцы снова разразились хохотом.

— Значит, вы позволите идти мне туда одному? — спросил Дуарте.

— Только тебе, — ответил Бекер. — Я уверен, что вашу сестру будет нетрудно найти и узнать, но вам же будет удобнее, если вы опознаете ее сами, причем так, чтобы она увидела вас. Женщины иногда теряются, оказавшись среди бандитов в масках, вооруженных мушкетами и ножами.

— Жуана не такая, — сказал Дуарте. — Увидите сами: она крепкий орешек. Ну ладно. Когда выходим?

— Сегодня вечером. — Бекер снова усмехнулся. — При воспоминании о моей женщине я сам ощущаю голод.

— Значит, до вечера. — Дуарте почувствовал гулкие удары сердца в груди. В войне с французами он никогда еще не участвовал за пределами своей страны. И никогда не работал с испанскими партизанами. Опасности тоже казались ему весьма реальными. Он согласился выполнить просьбу Жуаны, но был не очень уверен в успехе операции.