Крестьяне вели себя героически. Они со стоическим спокойствием соглашались с его доводами и, не жалуясь, следовали указаниям. У Жуаны комок в горле стоял, когда она наблюдала, как они, таща тяжелые тюки с пожитками на спинах, держа за руки детей, уходили от догорающих развалин своих домов. Горящие дома напоминали о том, что любовь Блейка и Жуаны не имеет корней, не имеет прошлого, как не имеет и будущего. Конечно, они никогда не называли свои отношения любовью. Для них они были всего лишь удовольствием, которое оба получали, когда хотели. Но даже оно закончится, как только они доберутся до английской армии, и Роберт возвратится в свой полк. Они старались не думать о будущем. Пока они выполняли поручение Веллингтона.

Более богатых горожан, особенно торговцев, убедить было трудно. Они злились на некомпетентность правительства и армии, которая не могла защитить ни их собственность, ни их жизнь. Они выказывали открытое неповиновение. Иногда одного дня не хватало, чтобы убедить их, что заставить голодать наступающих французов, которые привыкли кормиться с территории, по которой проходили, было самым верным способом в конечном счете победить их.

Капитан Блейк и Жуана работали не одни. За время своего продвижения на запад они встретили множество английских офицеров, которые либо выполняли то же задание, что и Роберт, либо собирали данные о численности вражеских войск, наблюдали за их перемещениями и постоянно сообщали сведения в ставку главнокомандующего.

Встреченные ими офицеры делились с ними новостями. Иногда их сведения были настолько сбивчивыми и устаревшими, что было странно, но Блейк и Жуана, изголодавшиеся по новостям, с благодарностью их выслушивали. Ставка главнокомандующего находилась теперь не в Висо.

Они услышали, что в Лиссабоне было неспокойно, а в Англии росло недовольство. Правительства обеих стран обвинялись в крушении всех надежд. В частности, виконта Веллингтона обвинили в некомпетентности. Раздавались громкие требования его отставки с поста главнокомандующего.

Веллингтон, рассказывали им, намеревался заткнуть рты своим критикам с помощью одного последнего генерального сражения в ходе отступления в Лиссабон. Он выбрал для своей цели хорошо укрепленную позицию на южном берегу Мондегу у Понте-Мурселла, что на дороге в Коимбру.

Жуана знала, что Роберту не терпелось поскорее присоединиться к своим обожаемым стрелкам. При мысли о его желании ей становилось грустно. Что ей делать, когда настанет момент прощания? Возвращаться в Лиссабон? Снова становиться маркизой дас Минас? Наверное, придется сделать и то и другое. Но прежде она должна увидеть полковника Леру. Глупо предполагать, что он будет разыскивать и найдет ее. Найти ее так же трудно, как отыскать иголку в стоге сена.

Она старалась гнать от себя мрачные мысли.

Время от времени они встречали небольшие группы людей из «Орденанзы». Все они пребывали в радостном возбуждении, потому что чувствовалось наступление времени действий. Казалось, что они с нетерпением ждут ненавистных французов. Однажды Жуана и капитан Блейк даже встретились ненадолго с Дуарте, когда свернули с дороги к северу, чтобы зайти в одну деревушку, спрятавшуюся среди холмов. Там он их и нашел.

— Прошел слух, что в горах бродит какой-то отбившийся от своей части стрелок. — Усмехнувшись, он протянул Блейку руку, обнимая другой рукой за плечи Жуану и целуя ее в щеку. — Ну, как идут дела?

Он был возбужден, потому что наконец началось вторжение французов.

— Мы не станем нападать на их передовые части. Пусть себе спокойно маршируют в глубь выжженной, бесплодной местности, а будем атаковать их провиантские обозы. Мы поймаем их в гигантские клещи. Их продвижение вперед сильно замедлится, потому что им придется бросить немалые силы на то, чтобы поймать нас. — Он усмехнулся. — А как ты, Жуана? Тебе все еще угрожает опасность? Надо было тебе пойти со мной и позволить отослать тебя в какое-нибудь безопасное место.

Он все еще обнимал ее за плечи, чем Роберт, насколько она понимала, был недоволен.

— Давай поговорим наедине, — предложила она и отошла в сторону с Дуарте, а два его товарища тем временем стали обмениваться новостями с капитаном. — Как поживают Карлота и Мигель? Есть от них какие-нибудь вести?

— Я сообщил им, что мы благополучно вернулись из Испании, — сказал он. — Карлота, несомненно, скрипит зубами, мучаясь от собственного бездействия, но она находится в безопасном месте, далеко к северу от дороги, по которой в страну идут французы. Жуана, ты сейчас не просто не похожа на маркизу, ты ее полная противоположность!

Она окинула взглядом свое окончательно выцветшее после нескольких недель носки и нескольких стирок платье.

— Я имею в виду не только одежду, — пояснил он. — А где твои ножи мушкет?

— Я ведь пленница, — сказала она. — Их у меня конфисковали. С тех пор как мы вернулись на территорию Португалии, на более дальнее расстояние, чем сейчас, он меня не отпускает.

Дуарте фыркнул.

— Ты серьезно?

— Он не верит моей истории, — сказала она. — Правда, я и не просила его поверить. Не стану я так унижаться. Он не верит, что ты мой брат. Думает, что мы стали любовниками после того, как ты освободил нас в Саламанке. Он даже отругал меня за то, что я разлучаю тебя с Карлотой и Мигелем. Он ведет меня к Артуру, чтобы меня до конца войны держали в тюрьме как французскую шпионку.