Оказалось, может. Презрительно усмехнувшись, он проговорил глухим голосом:

— Вы должны простить мне мое вторжение. Я не знал, что беседка… занята. Если бы вы сообщили мне, в какие часы бываете тут, я бы приходил на озеро позднее.

Лицо Сабрины горело от унижения и ярости. Кое-как прикрыв наготу и бросив уничтожающий взгляд на обоих мужчин, она ринулась из беседки.

Наступило тягостное и опасное молчание. Карлос уже давно привел себя в порядок и даже улыбался, глядя на Бретта.

— Вы, гринго, — весело проговорил он, — всегда такие невежливые. Не верю, что вы не знали, что беседка занята и чем тут занимаются. — Он покачал головой и сделал вид, что не обижается на Бретта. — А, ладно! Сегодня, правда, плохо получилось, но в будущем уж постарайтесь нам не докучать.

Бретт холодно произнес:

— Я не желаю ничего обсуждать. Ваши с Сабриной отношения меня не касаются. Однако, черт меня побери, если я позволю Алехандро увидеть нечто подобное. Боюсь, он не будет так спокоен.

Карлос пожал плечами.

— Теперь уже не имеет значения. Он потребует, чтобы мы с Сабриной немедленно обвенчались, а нам этого как раз и надо.

— Одно меня удивляет, — сказал Бретт, — чего вы ждете? Что хотите выиграть?

Карлос опять пожал плечами. Глаза его злобно блестели, но говорил он как нельзя ласковее.

— Я не хочу ждать. И не хотел с тех пор, как Сабрина мне отдалась… но тут появились вы! Вы с вашим богатством! И она стала медлить в надежде заполучить более выгодного жениха.

Бретт с отвращением отвернулся. Лицо его закаменело, глаза потухли, но он все же нашел в себе силы учтиво произнести:

— Успокойтесь, амиго, меня вам бояться нечего! Я не женюсь на Сабрине дель Торрез, даже если мне поднесут ее всю в бриллиантах, да еще на золотом подносе!

С довольной ухмылкой Карлос смотрел вслед удалявшемуся Бретту. Что ж, все сложилось весьма удачно, подумал он, беря в руки поводья. Решение обесчестить Сабрину и таким образом заставить ее выйти за него замуж, было принято впопыхах. А получилось все неплохо. Данджермонду она теперь не нужна.

Его томило желание, которое Сабрина возбудила в нем, и, вонзив шпоры в бока коню, он помчался к Констанце. Конечно же, к Констанце.

Немного погодя он уже привязывал лошадь к сосне позади ее маленького домика. Он стремительно пересек двор и нетерпеливо постучал в дверь. Ему открыла служанка, которую он от нетерпения чуть не оттолкнул.

— Где твоя хозяйка?

— В зале, сеньор.

Карлос без труда нашел дорогу в гостиную и с облегчением вздохнул, увидав Констанцу одну.

Она вопросительно посмотрела на вошедшего, а когда поняла, что это Карлос, ее глаза потухли.

— Буэнос диас, Карлос, — сказала она без особой радости. — Какая честь видеть тебя? Давно ты не бывал здесь.

Карлос иронически усмехнулся.

— Еще несколько недель назад, — проговорил он не без жестокости, — ты бы вряд ли обрадовалась, увидав меня… тогда у тебя был гринго.

Она внимательно оглядела его и заметила, как натянулись впереди его панталоны.

— Ты еще не заполучил свою Сабрину?.. Или заполучил?

Он чуть не зарычал от злости, но молча пересек гостиную и сдернул ее с шелковой софы. Его губы безжалостно впились в ее губы.

— Керидо, — наконец прошептала она, тяжело дыша, — я скучала по тебе.

— Особенно в последние недели, — усмехнулся он, пока его руки жадно шарили по ее пышной груди.

Странная улыбка появилась на губах Констанцы, когда она хрипло подтвердила:

— Особенно, Она сунула руку в его панталоны и сжала в кулаке твердую мужскую плоть.

Карлос тихо застонал от удовольствия и прижался губами к ее губам. В порыве бешеной страсти он бросил ее на пол, грубо задрал ей юбки и, рыча от наслаждения, вошел в нее.

Они были похожи на диких зверей. Констанца теряла голову от его необузданных ласк, а от страха, что в комнату в любую минуту могут войти, наслаждение становилось еще более острым… Если войдет служанка… Карлос расстегнул на ней платье и стал слегка покусывать ее сосок. Констанца забыла и о служанке, и обо всем на свете.

Через десять минут она позвонила, и вошедшей в комнату тучной индианке вряд ли пришло в голову, что еще минуту назад ее хозяйка и сеньор де ла Вега извивались на полу в порыве страсти. Мария с каменным лицом выслушала приказание.