— Погодите, к утру, я уверена, у нее порозовеют щечки, вот тогда и будем праздновать, — улыбнулась докторша в ответ на их благодарные слова. — Через день-другой к малышке вернется аппетит. Когда попросит есть, дайте ей чего-нибудь легкого — бульон или жидкую кашу. И больше не паникуйте. А вот насчет вашего здоровья, мистер Серр… не хочу каркать, но, судя по вашему виду, вы тоже заразились холерой. Уверена, вас уже тошнило.

— Да нет… Мутило слегка. Но это потому, что я страшно волновался за Люси.

— Э-э, нет, мистер Серр, вы от меня так легко не отделаетесь. Дайте-ка я пощупаю ваш пульс… Ого! Знаете, вам тут потребуются опытные помощники. Я пришлю, у меня есть подходящие женщины. Очень опасаюсь, что к вечеру вы свалитесь, мистер Серр. Вижу, у вас есть слуги, однако вам необходим человек, который умеет проводить дезинфекцию. Без этого все в вагоне очень скоро заболеют, и он превратится в лазарет на колесах.

— Я не намерен болеть, — стоял на своем Адам. — Я должен ухаживать за Люси. И мне нельзя слечь. Докторша примирительно улыбнулась.

— Ну, смотрите сами, — сказала она. — Но после принятых лекарств ваша дочь должна спокойно проспать до самого вечера. Так что у вас есть свободное время для отдыха. А вы, леди Флора, как вы себя чувствуете?

— Никаких признаков тошноты или расстройства желудка, — ответила Флора. — Мне кажется, что виной всему тот лимонад на чикагском вокзале. Адам и Люси выпили, а я нет.

— Возможно, вы правы, — согласилась доктор Поттс. — Тогда болезнь может миновать вас — в случае если вы будете сейчас беречься и станете соблюдать правильную санитарию. Побольше карболки, мыла. Воду кипятить. Общей посудой не пользоваться.

— Я буду тщательно соблюдать все ваши указания, — кивнула головой Флора. Они с отцом пережили в России, возле Самарканда, страшную эпидемию холеры, и Флора знала, что правильные санитарные меры действительно могут уберечь даже в самый разгар такой напасти. Карантин и все прочее — не досужие выдумки медиков, а единственный способ спастись от опасной хвори.

Доктор Поттс оставалась в вагоне, пока Генри бегал по указанному адресу за сиделками. Он привел с собой двух фермерских дочек, которые сразу взялись за дело так умело и так энергично, что Флора почувствовала еще большее облегчение. Она была готова на прощание расцеловать докторшу, их истинную спасительницу.

Адам упрямо оставался с Люси еще несколько часов; затем ему, как и было предсказано, стало настолько плохо, что он ушел к себе и уже не поднимался с постели.

И в его случае болезнь развивалась стремительно. Через час он едва дышал, пульс почти не прощупывался. Однако на сей раз в распоряжении Флоры был спасительный набор лекарств. В опиумном сне Адам слабым голосом отчаянно звал Люси и постанывал. Флора сидела рядом с ним, не выпуская его руки из своей. Адам шептал в бреду:

— Люси должна вернуться домой. Она вернется домой.

Флора успокаивала его и повторяла снова и снова:

— С Люси все будет хорошо. Она вернется домой.

Девушка не знала, слышит ли ее Адам, но продолжала твердить успокоительные слова.

За треволнениями последних двух суток Флора совсем позабыла о себе. И утром ее даже не мутило, как обычно. Это радовало: хоть один совершенно здоровый человек в семье!

— Я должен быть дома раньше Неда, — говорил в бреду Адам.

— Ты имеешь в виду Неда Сторхэма? — переспросила Флора, удивляясь, что и в этом состоянии Адам помнит о своем враге.

Явно не слыша ее, Адам пробормотал то же самое:

— Я должен быть дома раньше Неда.

И вдруг его взгляд прояснился. Он посмотрел на Флору вполне осмысленно и спросил:

— Как Люси? Доктор с ней?

— Люси намного лучше, и доктор рядом с ней, — ответила Флора, ласково гладя его руку.

Этот вопрос Адам задавал не впервые. Впадая в забытье, он забывал ответ и спрашивал снова. И с каждым разом слова «Люси намного лучше» были ближе и ближе к истине.

— Хорошо, — прошептал Адам. Его глаза бессильно закрылись, и он опять погрузился в опиумный сон.

В следующие три дня отчаянная борьба за исцеление обоих больных продолжалась. Доктор Поттс предупредила, что болезнь может дать рецидив, если не соблюдать строго ее предписания. Так что у Флоры не было и часа спокойного. Когда засыпал Адам, просыпалась Люси — и ей надо было давать лекарства, заставлять ее пить и так далее. Когда наконец забывалась сном девочка, просыпался Адам — и теперь ему следовало давать лекарства, заставлять его пить и так далее. Без надлежащего ухода и мер предосторожности холера могла вернуться в ближайшие три недели — и ослабленный больной мог умереть.