Ноздри Адама дрогнули и вместо ласковых слов с его губ машинально слетела колкость:

— Как видно, вы хорошенько практиковались — с Эллисом.

Он сказал это тихо, во всем этом скоплении людей сохраняя тон беседы наедине.

— Я и без того напрактикованная, мистер Серр, — холодно парировала Флора его дерзкий намек. — Так играть будете или станем обсуждать ваше отношение к женщинам?

— Отчего бы нам и не поиграть друг с другом, — сказал Адам, придавая слову «поиграть» какой-то совсем не карточный смысл.

Флора усмехнулась, отзываясь на этот некарточный смысл.

— Вы приглашаете, мистер Серр?

— А вы нуждаетесь в приглашении?

— Все зависит от того, выдастся ли у меня свободное время.

— Вы так плотно заняты? — Загадочный прищур.

И нотка страсти в голосе.

— Надо подумать, — бросила Флора. На самом деле она решила не поддаваться соблазну. — В данный момент я намерена выиграть у вас некоторую сумму денег, — сказала она громко, на публику. — Будьте добры, новую колоду карт.

— Так вы уж как-нибудь втисните меня в свое расписание, — тихонько шепнул Адам. — Не забудьте!

— Память у меня хорошая, — ответила Флора. — А уж получится ли — один Бог ведает. Так сколько же будем оттягивать игру?

— Ваш покорный слуга. Мистер Фиск, леди желает новую колоду.

В ожидании слуги с картами Флора сняла перчатки. Движения девушки отличались выдержкой и спокойствием. Было впечатление, что у нее железные нервы. Никто из зрителей не заметил, чтобы у нее дрожали руки или сошла краска с лица.

Казалось, роскошная красавица спокойно ждет, когда принесут новый бокал шампанского.

Адам молча одобрительно наблюдал за ней. Процесс снимания перчаток был целым представлением, хорошо отрежиссированным. Любопытно, как часто она этак вот снимала перчатки за игорным столом? И концентрация скольких игроков-мужчин была безнадежно погублена этим маленьким спектаклем?

— А ваши прелестные ручки не озябнут без перчаток? — как бы участливо осведомился молодой человек с лукавой ухмылочкой.

В его голосе была не только насмешка, но Флора и не думала смягчаться.

— Без перчаток играется верней, — сказала она.

При игре вдвоем сдавать должен один из двух.

Гарольд Фиск распечатал принесенную лакеем колоду, перетасовал ее и бросил каждому по карте лицом вверх.

Адаму достался валет.

Флоре — двойка.

Сдает тот, у кого карта меньше.

Флора взяла колоду и стала тасовать ее с проворством фокусника. Стеснившиеся вокруг стола зеваки — а теперь их было вдвое больше — только заахали: всякий понимал, что этакая ловкость приобретается лишь годами тренировки.

Наконец Флора протянула колоду Адаму. Любому игроку разрешено повторно стасовать карты. Когда игра начинается с пятидесяти тысяч долларов, это право становится едва ли не обязанностью. И Флора не сомневалась, что Адам не преминет воспользоваться этим правом.

На какое-то мгновение колода как бы полностью исчезла в сильной руке мужчины. Затем карты стремительным веером заходили в его пальцах: что-то щелкало, сшибалось, отлетало, возвращалось, перекиды-валось, перелетало — и оп! колода вдруг снова оказалась аккуратно собранной. Все это и пяти секунд не заняло Зрители опять восхищенно заахали.

Сдающий вправе тасовать последним. Флора выровняла края колоды, опять проделала знакомый умопомрачительный фокус с мельканием рубашек — и, наконец, протянула окончательно стасованную колоду партнеру, чтобы он снял. После этого она раздала по пять карт.

Адам быстро взглянул на свои карты и положил их на сукно рубашкой вверх.

— Не надо, — сказал он с каменным лицом и положил на стол фишки на пятьдесят тысяч долларов.

— И мне не надо, — сказала Флора. Зрители недоуменно загалдели. Это что же получается? Блефуют оба? Не лучшее время блефовать — когда ставка такой величины! Или произошло чудо, и оба с первого раза получили карты, которые тянут на пятьдесят тысяч долларов?!

— Вызов принимаю, — спокойно заявила Флора, не обращая внимания на шушуканье за спиной.

На руках у нее были три короля и два туза. С такими картами можно поднимать ставку, чтобы вытрясти из Адама побольше денег. И вдруг шальная мысль мелькнула в ее голове.

— Вы не против маленькой дополнительной ставки? — внезапно спросила она, поднимая на Адама смеющиеся фиалковые глаза.

— Разумеется, — без задержки ответил Адам. «Настоящий игрок! И настоящий авантюрист!»

Флора взяла листок бумаги с серебряного подноса, окунула перо в хрустальную чернильницу и написала несколько слов. Сложив бумажку, она протянула ее Адаму. И тот прочел: «В моей комнате двадцать четыре часа. По правилам победителя».