Шрифт:
Он встал и подал ей ее фланелевую рубашку, которую она тут же надела. Внезапно Кейт подумала, а был ли ее сон действительно сном. Брэд осторожно поставил ей на колени поднос и поцеловал в лоб. Прикрываясь кружкой с черным кофе, она смотрела на лицо Брэда, черты которого, слегка скрытые спутанными длинными волосами, свидетельствовали, что поспать ему удалось гораздо меньше, чем ей.
– Ты не сказал мне, что за третий сюрприз.
– Узнаешь, когда мы приедем туда, куда я тебя повезу.
Если бы Кейт спросили, какая улыбка была в этот момент у Брэда – ангельская или дьявольская, она не сумела бы ответить.
34
На пароме они переправились в Нанаумо. Потом пересекли весь остров Ванкувер. Озера, горы, леса. Какая синева и зелень! Пейзаж в подарочной бумаге, перевязанный серой лентой асфальта, точно небесный дар жизни на природе, нирваны путешественника, кайфа странника, возвращения к истокам. А в салоне «ниссана» Брюс Спрингстин хрипел старый шлягер, который на редкость соответствовал всему тому, что окружало их.
«Down to the river, my baby and I…» [10]Сидя на месте пассажира, Кейт грызла себя за то, что сманила Брэда участвовать в своей безумной гонке, забыв про его траур. Она извинилась за свое вчерашнее ребяческое поведение.
– Я глупо вела себя. И к тому же устроила сцену ревности, когда ты встретился с музыкантами из своей группы, которых не видел несколько месяцев.
– А чего ты так взъярилась? Из-за гашиша?
10
«Вниз по реке, малыш и я…» (англ.)
– Да нет… плевала я на него…
– Тебе не нравятся поп-постбитниковские компании?
– У меня было ощущение, что я тут не ко времени и не к месту. И к тому же ты не пытался защитить меня от своих друзей…
– Как я успел заметить, ты сама прекрасно защищаешь себя.
– Да нет, дело не в этом. Дело в нас с тобой… Я-то думала, что мы вместе…
– Ну да.
– Нет. Татьяны не стало всего неделю назад…
Брэд мягко прошел зигзагообразный поворот и на прямом участке прикурил сигарету, которую держал во рту, после чего бросил Кейт:
– Ты и впрямь ничего не поняла.
– Чего не поняла?
– Про меня… про себя… про Татьяну…
В отличие от большинства людей, которые сперва говорят, а потом думают, он разделял свою речь периодами молчания, во время которых мысль оформлялась, и он мог ее высказать. Точно так же он писал песни. Кейт, повернувшись к нему, внимательно всматривалась в его лицо, обрамленное светлыми волосами и серыми завитками табачного дыма.
– И что я должна была понять?
– Черт, не люблю я говорить о себе.
– Сожалею, но я не являюсь тонким психологом. Я прослушала курс лекций по психологии в ФБР, но там делали упор на преступное поведение.
– По сути, я не конформист и вообще держусь в стороне от общества. Как и Татьяна. Я был влюблен в нее…
– Ну, это-то я прекрасно поняла.
– Мы оба были маргиналами, это укрепляло нашу связь… Я люблю любовь. Из всего, что существует. Она самая революционная, самая антисоциальная, самая личная. Никакое правительство, никакая система не может властвовать над ней.
– Меж тем как я представляю власть, закон, силы, охраняющие порядок, систему. Так что мы не созданы друг для друга…
Брэд улыбнулся, выкурил одной затяжкой чуть ли не полсигареты и выпустил густую струю дыма в приоткрытое окно.
– Вот тут ты как раз не врубилась… Приличия требуют соблюдать положенный срок траура по умершему супругу… Считается, что артисты должны ненавидеть копов. Это уже обычай. Я же, напротив, скажу, что, если у меня появляется возможность дать пинка под зад конформизму, я ни секунды не колеблюсь. И стоит при мне начать превозносить достоинства минеральной воды или поместить на пачке сигарет череп и кости, как я тут же начинаю пить спиртное и курить… Я поступаю наоборот… Ты появилась в моей жизни через три дня после смерти женщины, по которой я сходил с ума. Что может заставить меня соблюдать траур? ФБР? Церковь? Традиции? Нравственность и приличия?
Он щелчком выкинул окурок в окно, прибавил скорость и ничего больше не добавил к сказанному, каковое для него равнялось долгому, безудержному словоизвержению. Кейт сама должна была делать выводы по тем зашифрованным элементам, которые содержались в его речи.
– Твои чувства, – сказала она.
– Какие чувства?
– Чувства, которые ты испытывал к Татьяне и которые обязывают тебя соблюдать траур. Только и всего.
– Если им на смену не придут другие чувства, которые заглушат те.