Кейт вспомнились фары автомобиля в зеркале заднего вида, когда она выезжала от Брэда Спенсера.

Вертолет ФБР пролетел над шикарным морским курортом в Санта-Барбаре, словно сошедшим с открытки со всеми калифорнийскими приметами – пляжами с мелким песком, величественными яхтами, королевскими пальмами, лазурным даже 2 января небом. Санта-Барбара сохранила испанский дух, унаследованный от эпохи католических миссий. «Город, где сильнее всего чувствуется присутствие конкистадоров», – подумал Натан.

Допрос с пристрастием Тэда Уолдона позволил установить, что Кейт стала жертвой двух нападений. Во-первых, со стороны альбиноса мафиози, который хотел запугать ее. А затем со стороны куда более жестоких субъектов, которые искали кассету Боумана. Они воспользовались положением, в котором оказалась эскимоска, чтобы получить нужные сведения. Безжалостность, проявленная к ней, была характерна и для событий в лаборатории, и для участи Кармен Лоуэлл. Все они стали жертвами садистов, готовых любыми средствами завладеть видеозаписью Боумана.

Вертолет снижался к холмам, удаленным от побережья. Пилот показал пассажирам ранчо Джейн Фонды и виллу Траволты, прежде чем сесть в поместье Честера О'Брайена. Из вертолета вышли трое: двое мужчин – элегантный массивный Максвелл и худощавый и утонченный Лав, с ними была женщина спортивного типа – Кейт Нутак. Перед вылетом из Манилы Максвелл получил согласие на эту встречу благодаря сохранившимся связям с администрацией Рейгана, который был президентом с 1980 по 1988 год. О'Брайен выразил готовность сотрудничать ради блага своей страны, хоть он и не видел, что полезного может он сообщить. По такому случаю Кейт сменила свитер и джинсы на костюм цвета морской волны. Она надела также туфли на каблуках, которые ей шли куда больше, чем ботинки на меху. Верный своему обыкновению, Лав скромно держался позади.

Подъехал джип и отвез их к крыльцу, окруженному огромной верандой. К ним вышел комитет по встрече, состоящий из охранников, произвел тщательный обыск, после чего они были допущены в убежище дипломата.

В холле их ожидала Глэдис О'Брайен. Она поцеловала Максвелла, который согнулся под углом девяносто градусов, пожала руку Кейт и Натану. Затем она проводила их в гостиную, там перед камином был сервирован журнальный столик, где стояли чашки и пирожные. Допрос имел вид светского чаепития. Глэдис уселась в кресло, которое буквально поглотило ее, и сказала несколько слов делегации ФБР. Обращение ее было немногословным: ее муж ослаблен болезнью Альцгеймера, и хорошо бы не пытаться принудить его что-то вспомнить, а также не затягивать беседу.

Советника постигла та же болезнь, что и президента Рейгана.

Она предложила ответить – насколько она сможет – на некоторые вопросы, которые они собираются ему задать. Она подтвердила, что Татьяна Мендес была целый год медицинской сестрой ее мужа, а затем по причине поведения, не совместимого с нравственными принципами семейства О'Брайенов, переехала на Аляску. Системы внутреннего видеонаблюдения зарегистрировали любовные забавы мисс Мендес с садовником и поваром. «Я не Хиллари Клинтон и не намерена терпеть у себя никаких Моник Левински!» – воскликнула Глэдис, следившая за спокойствием своего домашнего очага. Слушая ее, агент Нутак не могла не вспомнить о Брэде, который, должно быть, безумно страдал от бесчисленных измен Татьяны.

Неприметная служанка подала итальянский кофе и индийский чай, после чего прошла с подносом от гостя к гостю, предлагая разноцветные пирожные, разложенные на фаянсовом блюде. Когда она ушла, Максвелл упомянул о проекте «Лазарь». Глэдис моментально закрылась, словно устрица. Она не вторгается в сферы, связанные с секретными делами мужа. К счастью, очень скоро появился бывший советник Рейгана в голубой хлопчатобумажной рубашке, джинсах и мексиканских остроносых сапогах. Ковбой выглядел ослабленным, но еще держался на ногах.

Когда Максвелл снова затронул тему проекта, О'Брайен решил опуститься в кресло-качалку:

– Разве вы пришли не для того, чтобы расспросить меня про Звездные войны?

Он имел в виду Инициативу стратегической обороны, проект антиядерного щита, которую либеральные средства массовой информацией иронически окрестили Звездными войнами. Программа, которая должна была защитить Соединенные Штаты от возможного ядерного нападения, была выдвинута республиканской администрацией и похоронена демократами. Антиамериканские настроения и все более многочисленные теракты во всем мире свидетельствовали в пользу решения демократов. О'Брайен перенял у своего патрона не только болезнь, но и манеру одеваться, и идеи. Если только патрон не перенял все это у него.

– Нет, сэр, не о Звездных войнах… а о «Лазаре», – пояснил Ланс Максвелл.

– Эти сраные демократы заставили нас потерять двадцать лет, тогда как покрывающие террористов государства разрабатывают ядерное оружие. Кто защитит наших детей?

– Дипломаты, сэр, – ответил Максвелл.

Натан не мог понять, была ли эта фраза Ланса иронической или стратегической. В любом случае, О'Брайен остался глух к затруднительным для него вопросам. Чтобы несколько оживить его память, Максвелл напомнил про бомбы, сброшенные на Кадафи, высадку на Мальвинах, договор о ядерном разоружении. Разобравшись с добрым старым временем, он передал слово Лаву, который сменил тему разговора: