Гас находился в ионокрафте, возглавляющем эскадрилью из десяти автономных разведчиков-бомбардировщиков. Он объявил в микрофон:

— Держаться как можно ближе к земле, вне поля зрения объектов в указанном квадрате.

Остальные ионокрафты тут же подтвердили получение приказа.

«Теперь, когда с ними нет Перси Х, который едва ли не нянчил их, они, скорее всего, стали чересчур беззаботными, — подумал Гас. — Не стоило им появляться прямо при свете дня. Да уж, это было по-настоящему глупо».

— Окружайте их! — бросил Гас в микрофон. — Рассейтесь, а когда займете нужные позиции, доложите. Только обязательно оставайтесь на уровне верхушек деревьев. И старайтесь не попадаться им на глаза. — «Ведь, кроме всего прочего, — подумал он, — у них на руках то самое оружие».

Десять разведчиков-бомбардировщиков разделились, направляясь в разных направлениях. Гас на своей машине завис на противоположной стороне хребта, где не опасался обнаруженных следящей системой ниг-партов. «Если я застану их врасплох, — сказал себе Гас, — они станут легкой добычей. Отплатим ублюдкам за то, что они сделали с Малышом Джо».

Свист турбин, поддерживающих ионокрафт на одном месте, был настолько тихим, что Гас слышал крики лесных птиц. Он надеялся, что ниги не располагают современным оборудованием, способным засечь негромкий звук турбин, вычленить его из прочих звуков вроде шума ветра, свистящего в окрестных ущельях.

При включенном автопилоте Гасу не оставалось ничего другого, как откинуться на спинку кресла, курить и нежиться на солнце, погрузившись в мечты. «Так или иначе, — твердил он себе, — Гас Свенесгард обязательно пробьется наверх». Даже успешное проведение операции по уничтожению ниг-партов, которую провалили ганийцы, одно это сделало бы его самым вероятным кандидатом на высший в Теннесси пост… А может быть, и на что-то большее. Почему бы ни стать главой чизов всего североамериканского континента?

Он начал прикидывать, что именно скажет Меккису после умиротворения нигов. «Я — человек из народа, — заявлял Гас своему воображаемому собеседнику-ганийцу. — Любой простой человек увидит во мне себя самого, поймет, что его чаяния полностью совпадают с моими. Люди, увидев, что парень вроде них самих забрался на самую верхушку, сделаются более миролюбивыми».

В принципе, все обстояло не совсем так. Но все же, приблизительно — так… Ниг-парты были все еще живы и отчаянно брыкались — само собой, дело это временное. Однако этот факт следовало учитывать.

В этот момент стали поступать давно ожидаемые им сигналы с других кораблей. Когда Гас убедился, что они заняли намеченные позиции, он объявил в микрофон:

— О’кей! Открывайте огонь на поражение! — После этого он отдал приказ пилоту подняться над уровнем хребта, чтобы наблюдать за ходом операции. У него не было ни малейшего желания принимать участие в нападении и рисковать собственной шеей. Оказавшись над гребнем, Гас увидел, как остальные разведчики-бомбардировщики с разных сторон несутся на цель, расположенную в миле отсюда. Гас, само собой, ожидал, когда взорвется первая бомба.

Но взрыва так и не последовало.

— Что случилось? — рявкнул Гас в микрофон.

Послышался визгливый голос сущика.

— Их там нет!

— То есть, как это? — спросил Гас, поспешно бросив взгляд на пеленгатор. — Приборы утверждают, что они все еще на месте! — Но в этот момент его охватило какое-то странное, неясное чувство. Когда оно прошло, он снова взглянул на пеленгатор. Само собой: там не было ни следа ниг-партов. — Что происходит? — взвыл он с ноткой паники в голосе.

Следя за слетающимися со всех сторон ионокрафтами, пилоты которых явно не понимали, что делать дальше, он заметил и еще кое-что. Нечто куда худшее. Глаз. Огромный немигающий глаз на склоне горы, который наблюдал за ним. А потом вся гора начала двигаться, словно живое существо. Она протянула длиннющую руку, похожую на щупальце осьминога, и одним резким движением смахнула два бомбардировщика-ионокрафта.

Резко развернув свой собственный ионокрафт и бросив его вниз, за бровку хребта, Гас на мгновение ощутил, что в пустом соседнем кресле кто-то сидит. Перси Х, насмехающийся над ним.

— Я неважно себя чувствую, — заявил оракул.

— Я затребовал от тебя прогноз, — презрительно заметил Меккис, — а ты только и можешь ныть, как тебе плохо.

— Мне не хочется заглядывать в будущее, — отозвался сущик. — Именно из-за этого я плохо себя и чувствую.

Меккису и самому было не по себе. «Возможно, — подумал он, — я слишком много читаю. И, тем не менее, остановиться не могу — ответ где-то там, в этих фантастических теориях Балкани. Чем больше я читаю, тем больше убеждаюсь в этом.

Взять, например, концепцию выборочной осведомленности. Ведь она может хоть что-то объяснить насчет кажущихся реальными иллюзий, о которых нам постоянно докладывают. Разум выбирает из массы чувственных ощущений только те, которые, с его точки зрения, заслуживают внимания. Он полагает, что их нужно воспринимать, как «реальные». Но кто же знает, что именно отвергает наш мозг, что остается за пределами восприятия? Возможно, эти так называемые иллюзии на самом деле иллюзиями вовсе и не являются, а представляют собой абсолютно реальные вещи, которые обычно отфильтровываются из общего потока чувственных данных нашим интеллектуальным стремлением к логическому и постоянному миру. Почему же они до сих пор не были способны повредить нам? Потому, наверное, что то, чего мы не знаем, повредить нам не может. Неизвестное…»