Такая вот любовь.

После оправки да завтрака – развод, улицы подметать. Трое метут, Санек в командировке – бутылки сшибает. На свой страх и риск, конечно, но не опасно – надзирающего нет.

– Хоть вы все бегите, – старшина говорит, – поймаем обязательно, паспортишки же здесь лежат, и на повторку, и в одиночку.

Одиночки все боятся – без света, без тепла, без выводов – каторга.

Улицы мести – по кайфу, одно название работа – махнул два раза и стой или садись покурить. А Санек в это время стрелкой – шмыг – собрал, сдал. Купил мужикам чаю, бутылку «Имбирной», себе хлеба и сырков – на сутках по тридцать семь копеек на душу в день отпускают, да еще все отделение кормится – не разгуляешься. Нет, с Морячком жить хорошо – хуже б без него пришлось, Кол-урка загонял бы. А так – балагурит, все про свою любовь рассуждает, чифирек варит, а вся компания слушает. По кругу баночка консервная путешествует, но Саньке не дают – молод еще да не учен. Но он не обижается – наворачивает хлеб с сырками. По кайфу!

Так четыре дня бегал, на пятый по вокзалу проходил, заметил: Филя, друган, в будку к чистильщику садится. Прибежал скорей – доложил мужикам.

– Айсор – ткач – перекупщик, – пояснил Кол, – всего скорей долларя ему твой дружок спулил.

– Ну и отлично, значит, при деньгах, – это уже Морячок. – Не бойсь, Санек, будет и на нашей улице праздник.

И правда. Он же рыжий, выпала ему удача, сперва только нос повесил, когда утром в камере проснулся да как на суд дернули. Но якорек спас – Морячок заметил. Рассказывал потом про Ваську Малышева – друга детства.

Тоже рыжий был, они с Морячком в детдоме все о море мечтали. Потом попался Васек, и пошел «гуляй-Сибирь», а Санька Морячку Ваську напомнил. Хороший мужик Морячок, настоящий кореш, таких у Саньки еще не бывало.

Освободились, пошли в баню. Почистились – и прямиком в мотель. Сидит Филя в баре – поздний завтрак у него: куры гриль и кофэ с коньяком. Морячок прямиком туда, а Рыжий к домику. В мотеле домики отдельные, а номер их бывший – на первом этаже.

Дальше – дело техники, благо форточка не затворена – нырьк! Тумбочку, кейс Филин, шкафчик, все обшарил – нету. А потом дотумкал – под матрасом, как же он забыл? И точно. Лежат, резиночкой перетянуты, доллары – отдельно – сто тридцать один, и портмоне с Нефертити, его, Санькино. В Питере живет, а деньги как колхозник прячет, аи да Филя. Хорошенькое местечко. В карман запихал, заровнял все как было, три платка зеленых с цветками – последние – за пазуху и в окошко назад, нырьк! И в кусты – привет бизнесменам! И на остановку, как договорились. А денег много – целый карман.

Вскоре и Морячок подошел. Тормознул тачку, дал шоферу десятку, ищи их, Филя. В машине все рассказал.

– Я, – говорит, – в туалет его пригласил, объяснил что к чему, привет с зоны передал, он аж затрясся. Карманы вывернул, почти три сотни там оказалось. Дальше – дело техники. – Протянул руки – все костяшки кровоточат. Это, – Морячок говорит, – ерунда, бывало и хуже.

Приехали в город. Морячок сразу в ПТУ. Проследил, чтоб Санек медкомиссию прошел, отвел потом в гостиницу, сунул там администраторше, их и поселили. Пока Санек не сдал экзамены, Морячок жил в Старгороде. Днем Санек на экзаменах – вечером с Морячком в ресторане. По кайфу!

Официанты Морячка уже знали – «Стол заказан!» И с девками он просто – шить-пыть и за борт – по-моряцки. Моряк любит море, свой корабль и хорошего друга. Морячок теперь Саньке друг на всю жизнь. Даже братишкой звать стал – бывает же в жизни удача!

А экзамены – одна проформа, в ПТУ всегда недобор. Поступил. Прописали в общаге. Денег у них к тому времени осталось тысяча триста, а было почти пять – по кайфу гуляли. На триста Морячок Саньке магнитофон купил портативный и заказал подпись у гравера: «Саньке от брата на долгую память». Еще якорь заставил нарисовать. Триста на жизнь ему оставил, а остальное – себе. До Мурманска добраться хватит. И на корабль, и в море, отгулял, значит, отпуск. Вообще-то он к девчонке приезжал, списывались они с ней, но та его кинула – не дождалась. Как у них не вышло, он и направился в ресторан, а там помахался – пары спустил.

Расставались – братья так не расстаются – Санька даже всплакнул, своих-то у него не было. Теперь – появился. Они фотку сделали совместную – ее Санька над кроватью приколол, рядом с «Машиной времени». А че – «Я пью до дна, за тех, кто в море!» Так? А как же!

Адресами обменялись. А на те доллары Морячок обещал ему джинсы купить. А че, и купит – у них там специальный магазин функционирует – по кайфу!

Как Санек кончит ПТУ, отслужит, пойдет к нему на корабль электриком. И жизнь, парни, начнется, самый заништяк, потому что рыжим всегда везет, если нос не вешать, конечно.

Без Морячка, правда, скучновато стало, но Старгород не Марево – тут можно погулять. Они с пацанами на «Веселую горку» ходили в воскресенье, танцевали – атас полный, а Санька со Светкой познакомился из культпросветучилища. Подарил ей Филин платок зеленый, последний, два других матери и бабке послал, в тот еще день.

А Светке обещал – будет любовь, ее фотку рядом с братней повесит и имя ее на левой руке наколет. А че, главное, чтоб тушь была нормальная, а так – поболит-поболит и перестанет. А есть такие, что боятся. А че бояться, че бояться, главное, чтоб все по кайфу, верно?

Они когда вчера в подъезде сухарь распивали, Санька такой тост сказал: «За ветер, значит, удачи, за счастье морское, глаза, что нас любят, и пену прибоя!» А Светка шепотом: «По кайфу, Санек, это ты сам сочинил?» Но Санька врать не стал, признался, что Морячок научил, и все-все про него рассказал, а Светка пообещала свою фотку завтра принести.

Вот оно – оно самое! По кайфу, по кайфу, пацаны! Вы-то как думаете, бывает такое, или это все сказки старгородские, а?