— Пригнись! — крикнул он. — А еще лучше — ляг. Зачем ты вообще встала?

Мимо флай-платформы что-то просвистело, слепя и роняя искры. Алина послушалась, пригнулась, закрыла голову руками. Стреляют. Снизу. Но каким образом?.. Неужели интервенты уже в городе?

— Это наши пацаны балуются, — пояснил Гэндальф, приникший к рулевому пульту. — По флай-платформам прикольно стрелять, особенно из фейерпушек. Если попадешь — горит суперово! Но фиг попадут. — Он резко сманеврировал, и Алина едва успела вцепиться в поручень.

Взрыва Президентской Башни она не видела: Сашка заставил буквально распластаться по платформе и сам рухнул сверху, пригибая ладонью Алинину голову. Была вспышка, встряска, безумная вибрация… и еще жар — будто чей-то обжигающий выдох; кажется, ей слегка опалило волосы. А потом— только дымящиеся развалины позади… Алина не стала слишком долго смотреть назад.

Они и сейчас пролетали над развалинами. Чуть левее целый квартал горел лимонным пламенем, вырывающимся языками из-под крыш. Горизонт — клочковатая смесь из малинового зарева и клубов дыма…

Как могло дойти до такого? Когда?!.

Она же держала ситуацию под контролем… до последнего.

— Ты не в курсе, в котором часу они атаковали? — попыталась перекричать свист ветра и грохот отдаленных разрывов.

— Что? — Гэндальф, кажется, не расслышал. — Да какое гам, к черту… Держись!

Флай-платформа встала почти на ребро; Сашка снизился и проскочил между крышами близко стоящих высоток. Похоже, он чуть ли не профессиональный гонщик. За последний десяток лет — нет, больше — она совершенно выпустила его из виду. Как, впрочем, и всех, кто не оправдал своей карьерой принадлежность к проекту «Миссури»…

А он разыскал ее — за три минуты до взрыва. И спас. Мистика какая-то: откуда ему было знать, что супругу Президента (наверное, правильнее сказать — бывшего, низложенного Президента) Алину Багалий отрезали от средств связи и заперли в обреченной Башне?

Впрочем, скорее всего ему тоже прислали гриф-мессидж. Самое простое объяснение. А значит — самое достоверное.

— Узнаешь? — крикнул Гэндальф.

Теперь он летел на самой малой высоте, огибая осенние кроны деревьев, похожие на вспышки пожара. Впереди сквозь желтые ветви виднелось здание причудливой архитектуры: последнее угадывалось даже по разрозненным фрагментам. Флай-платформа опять вильнула — и прямо перед глазами возникла полуразрушенная бомбой или снарядом круглая конструкция посередине строения, больше всего напоминающая надбитую елочную игрушку великанских размеров.

— «Шар», — прошептала Алина.

— «Шар», — прочитав движение ее губ, с усмешкой подтвердил Гэндальф.

Она давно не интересовалась собственной альма-матер. В свое время, когда Андрей баллотировался на второй срок, они решили не вспоминать о его образовании; избиратели это оценили. Пожалуй, именно после того переизбрания само слово «Миссури», равно как и «МИИСУРО», стало окончательно табуированным. А вуз существовал до сих пор. Только назывался как-то по-другому и ничем — кроме, пожалуй, архитектуры — не выделялся среди прочих заведений. Средненький институт, каких много…

В зияющей дыре разбитого «Шара» по-прежнему виднелись аккуратные столики.

Флай-платформа все больше снижалась. Пролетев на вираже мимо выпуклой стенки с рвано-зубчатым краем, они обогнули корпус бывшего МИИСУРО. Сашка пробежался пальцами по клавиатуре пульта, задавая режим посадки.

— Куда мы летим? — запоздало поинтересовалась Алина.

— На встречу выпускников, — ответил Гэндальф. И поймав ее изумленный взгляд, как бы пояснил: — Мы ведь благополучно продинамили наши законные «двадцать лет спустя». А напрасно.

Она ничего не поняла. Впрочем, она уже слишком давно ничего не понимала.

Они совершили посадку позади корпуса, прямо перед входом в низенькое подсобное помещение. Хотя нет, не посадку — флай-платформа зависла примерно в полуметре от земли. Сашка соскочил, подал руку Алине. Заметил, что она босиком; скривился, но, видимо, решил, что это мелочи жизни.

А она только сейчас осознала, насколько он не изменился. Мальчишка. Тот самый паренек, с которым они когда-то — невообразимо давно — пересекались по утрам на общежитской кухне. Несмотря на морщины и поредевшие седые виски.

— Пройдешь до конца коридорчика и спускайся по лестнице, — инструктировал он. — Там долго, но ты не останавливайся, пока не увидишь свет. Наши уже собрались.

— А ты?

Он занес ногу над флай-платформой:

— Мне надо привезти еще кое-кого. Скажешь народу, что скоро буду, и тогда начнем.

— ЧТО начнем?

Сашка нажал на клавишу, приостановив уже набранную команду взлета. Усмехнулся:

— Понимаешь, Алька, лучше поздно, чем никогда. Во всем, что сейчас происходит, виноваты мы, выпускники МИИСУРО… то есть участники проекта «Миссури». И разгрести все это опять-таки удастся только нам. И то — ЕСЛИ, как говорили спартанцы.