Шрифт:
— Сэр, вы переходите все границы!
Доминик вскочил на кровать — она прогнулась под его тяжестью — и потянулся к чернильнице.
«А что мне остается делать, если вы изводите меня уже целый час? — торопливо строчил он. — Довольно! Не хочу больше слушать бред этой сумасшедшей!»
Мэри Фенвик вскочила. Синие глаза ее сверкнули гневом.
— Уверяю вас, Уэстермир, это не каприз, — с достоинством промолвила она. — Вот уже несколько лет я глубоко предана идеям этой великой женщины! Если вы считаете ее сумасшедшей, то, уж простите, у вас самого не все в порядке с головой! Или, может быть, — гневно продолжала она, — вы полагаете, я специально выбрала эту книгу, чтобы рассердить вас и толкнуть на грубость? Дурного же вы обо мне мнения, сэр!
Герцог ее не слушал — он лихорадочно перебирал скомканные записки. В ожидании Мэри Доминик приготовил для нее столько вопросов, что уже не все помнил. Когда в руки ему попался клочок бумаги с надписью: «Какого вы роста?», Доминик несколько мгновений удивленно смотрел на него, затем сердито фыркнул, скомкал и отбросил записку.
Наконец он нашел то, что искал, и сунул измятую бумажку Мэри под самый нос.
«Вам знакомо понятие ахроматического микроскопа? И что же это такое, по-вашему?» — язвительно интересовалась записка.
Мэри не торопилась отвечать. Сперва она заложила «Защиту прав» закладкой, закрыла и положила на резной прикроватный столик. Затем сложила руки на коленях и, устремив взгляд на тяжелые складки балдахина, заговорила, словно примерная ученица на уроке:
— Ахроматический микроскоп, милорд, дает исследователю возможность наблюдать объект, не искаженный эффектом дополнительных цветов, наблюдаемым в обычных оптических приборах. В таком микроскопе используются особые линзы — несколько линз из разных видов стекла и с разными фокусами, что и позволяет достичь желаемого эффекта.
Она подняла взгляд еще выше, на герцогский герб.
— Впрочем, вы, милорд, как обладатель такого прекрасного микроскопа, несомненно, все это знаете и просто получаете извращенное удовольствие, подвергая меня этому ненужному экзамену.
Герцог немедленно потянулся за бумагой.
— Уэстермир, не напрягайте силы! — воскликнула Мэри. — Вспомните, доктор Пендрагон говорил, что любое волнение вам противопоказано! И незачем забрасывать меня вопросами. Я и без вашего допроса признаюсь, что видела микроскоп всего раз или два в жизни, а пользовалась им и того меньше. Зато читала иллюстрированные каталоги, которые выписывает отец моей лучшей подруги, доктор Томас Стек из Стоксберри-Хат-тона. Долгими зимними вечерами мы с подругами сидели у доктора в библиотеке и листали эти изумительные журналы. Доктор так мечтает о новейшем оборудовании для больницы, но, увы…
Слова ее были прерваны нетерпеливым рычанием. Герцог не желал слушать жалоб на бедность провинциальных докторов.
Склонившись над доской для письма, герцог нацарапал новую записку и протянул ее Мэри.
Девушка прочла вопрос — и глаза ее расширились от удивления.
5.
— О ботанике? — переспросила Мэри.
Цветущий ротик ее вопросительно округлился — и герцог, едва взглянув на девушку, мгновенно забыл, о чем только что спрашивал.
Мэри снова заглянула в записку.
— Вы спрашиваете, что я знаю о ботанике?
Уэстермир кивнул, не сводя с нее пристального взгляда.
Речь Мэри, посвященная микроскопу, его словно громом поразила. Доминик чувствовал, что готов пересмотреть свои представления об ученых женщинах. «Или я брежу, — думал он, — или этот ярчайший образчик „синего чулка“ и вправду на что-то годен!»
Осталось только выяснить, на что именно.
Несколько дней, проведенных в герцогском особняке, преобразили Мэри Фенвикдо неузнаваемости — по крайней мере, внешне. Юная красавица, скромно сидящая на краешке кровати, ничем не напоминала расхристанную нахалку, ворвавшуюся в экипаж Уэстермира в Ковент-Гардене несколько дней назад. Сегодня на Мэри было шелковое платье с глубоким декольте, открывающим взору белоснежные плечи, волосы ее были причесаны и убраны по последней моде, а узкая юбка подчеркивала длину ног и обнажала стройные лодыжки.
Доминик помнил, что с первой секунды их необычного знакомства его поразила сочная, почти классическая красота девушки. Никакой бледности, томности и хрупкости, воспеваемой модными поэтами, но герцогу ненавистной! Сильное гибкое тело, полная грудь, яркий румянец, тяжелая копна золотых кудрей — все говорило о том, что из Мэри Фенвик, несмотря на все ее мятежные выходки, получится отличная жена и мать. Покойные отец и дед Доминика, несомненно, с ним бы согласились.
Со времен Вильгельма Завоевателя Уэстермиры выбирали себе жен, руководствуясь не знатностью, не богатством, а прежде всего здоровьем будущих суженых. Многие аристократы ради приданого брали в жены чахоточных, хромых, даже горбатых, но за Уэстермирами такого не водилось. Поэтому и дети у них получались как на подбор — здоровые и крепкие, не чета хилым отпрыскам иных благородных семейств.
А мисс Мэри Фенвик, думал герцог, глядя на ее склоненную русую головку, самой природой создана для материнства! Их дети затмят всех аристократов на севере Англии!
— Мне, — говорила тем временем Мэри, — случалось заглядывать в «Описание растений» Стивена Гейлса, принадлежащее нашему учителю, мистеру Макдугалу. Гейлс — выдающийся ученый, хотя, должна признаться, его взгляды на обмен веществ у растений мне кажутся странными…
«А может быть, она умеет и каталоги составлять?» — думал герцог, глядя, как в лад дыханию поднимаются и опускаются кружева на высокой груди его восхитительной собеседницы.