Сам герцог, помогая Грандисону утихомирить какого-то упрямца, получил ножкой от стула по голове.

— С вами все в порядке, сэр? — прокричал ему в ухо Грандисон.

Доминик кивнул, ощупывая кровоточащий лоб. Оторвав рукав от рубашки, он наскоро замотал себе голову.

К монотонному шуму дождя и реву реки присоединился новый звук — зловещий глухой рокот. Он доносился издали, со стороны плотины. Услышав его, герцог вздрогнул: впервые за сегодняшний день ему стало по-настоящему страшно.

Спасатели уже вывели людей на середину улицы и теперь вели их к мосту. Жители Пустоши жались друг к другу, словно испуганное стадо, дети цеплялись за матерей, воздух дрожал от плача и причитаний.

Запертыми остались только две лачуги. Герцог указал Грандисону на одну хижину, а сам взял на себя другую.

Дверь он вышиб с одного удара. В лачуге было темно: огонь в камине залило водой, и в комнате клубился удушливый дым. Навстречу ему поднялась женщина с маленькой девочкой на руках. Еще несколько детей темными тенями жались по углам.

— Выходите на улицу! — скомандовал Ник. — Здесь оставаться нельзя, вы погибнете! Сколько вас тут?

Оглянувшись по сторонам, он насчитал пятерых вместе с матерью.

— Я тебя знаю! — пронзительно вскричала женщина, глядя на него с ужасом и ненавистью. — Ты сам дьявол! Ты пришел выкинуть нас из дому, чтобы мы умерли с голоду на улице!

— Что за чушь! — взревел герцог.

Он схватил женщину за руку и потащил к двери. Та вопила и отчаянно отбивалась, а со всех сторон Доминика хватали за ноги, кусали и царапали ее дети.

В дверях показалась мощная фигура Грандисона.

— Э, да я ее знаю! — воскликнул он. — Это же Молли Кобб, она у нас на шахте работает! Видать, у бедняжки ум за разум зашел от страха!

Он подхватил визжащую Молли на руки и понес к мосту.

— Джонни! Мой Джонни! — кричала она, извиваясь у него в руках. — Вы отняли у меня мужа, дом, а теперь хотите отнять и сына!

В дверь просунул голову еще один шахтер.

— Ваша светлость, — воскликнул он, — ради бога, скорее! Первую дамбу уже прорвало, если рухнут и остальные, мы отсюда не выберемся!

Кто-то из маленьких Коббов вцепился Нику в ногу.

— Отпустите маму! — отчаянно кричал он. — Не забирайте нас! Здесь остался наш братик!

Ник оторвал малыша от себя и передал шахтеру.

— Здесь еще один ребенок! — прокричал он. — Иди, я за тобой!

Герцог оглянулся вокруг, но в темной хижине ничего нельзя было разглядеть. Трехногий стол, два облезлых стула, на грязном полу у камина свалены какие-то тряпки…

Какое-то чутье подсказало Нику, где искать ребенка. Он опустился на колени и вытащил из кучи тряпья худенького, бледного мальчугана лет пяти. Мальчик был так напуган, что не мог ни кричать, ни шевелиться — просто смотрел на герцога огромными испуганными глазенками, как кролик смотрит на удава.

— Господи, — пробормотал Ник, — чего ты так боишься, малыш? Неужели меня?

Дрожащий ребенок был завернут в какое-то цветастое одеяло. Нет, не одеяло… плащ. Точнее, шотландский плед.

И герцог знал этот плед.

Трижды проклятый зелено-красно-черно-желтый тартан мисс Пенелопы Макдугал.

Мысли завертелись у него в голове с бешеной скоростью. Как и все женщины в поселке, Молли ненавидела Пархема. Плед она могла украсть, когда носила Джонни к доктору Стеку. Если ее повесят… что станется с ее детьми?

Выругавшись сквозь зубы, Ник швырнул плед в дымящийся камин. Не сгорит, так утонет, подумалось ему.

А теперь пора выкинуть из головы посторонние мысли и подумать о том, как выбраться отсюда живым.

Доминик скинул куртку и завернул в нее Джонни. Зловонная мутная вода доходила уже до бедер. От холода ломило ноги. Ник шел быстро, но осторожно, боясь оступиться и уронить мальчика.

Зловещий рокот стал громче — должно быть, прорвало и вторую дамбу.

На мост Доминик взбежал почти бегом.

Жители Пустоши уже толпились на том берегу, дети и несколько женщин сидели на плечах у мужчин. По-видимому, увидев опасность своими глазами, обитатели поселка наконец-то пришли в чувство и начали действовать слаженно и сознательно.

У моста герцога ждал Грандисон.

— Я уж хотел идти за вами! — прокричал он. — Вижу, вы нашли мальчишку!

Доминик протянул ребенка Грандисону. Канат, протянутый над ревущей бездной, натянулся до предела, и герцог чувствовал, что веса двоих мужчин одновременно он не выдержит.