Она подняла голову и смело выдержала бесстрастный взгляд герцога.

— Софи клянется, что не убивала, и я ей верю.

Почудилось ли ей, или в черных глазах его и в самом деле мелькнуло восхищение?

— Так ты хочешь, чтобы я нашел убийцу?

— Э-э… да. Все говорят, что вы очень талантливы, а доктор Пендрагон даже называет вас гением. Сэр Роберт Пиль как-то сказал, что из вас вышел бы превосходный сыщик. Уэстермир, вы ведь сможете это сделать, правда?

— Хм-м-м… — Подойдя к ней вплотную, Доминик пропустил между пальцев ленту фиалкового пеньюара. — Тебе нравится такой цвет? Портниха уверяла меня, что для нежной девушки-невесты он не подходит, но мне кажется, тебе очень к лицу.

— Я не слишком-то люблю пурпур, — ответила Мэри, отводя его руку, — да и лент, на мой взгляд, многовато, но в общем пеньюар мне идет. Уэстермир, так вы найдете убийцу Пархема?

— Это не пурпур, милая моя невежда, — улыбнулся герцог. — Этот цвет называется лиловый. А материал — набивной шелк из Лиона.

Он развязал ленту, и ворот пеньюара распахнулся, обнажив нежную, белую, как снег, девичью шейку.

— Я с самого начала догадался, что плед принадлежит твоей подружке. Только она носит такие кричащие цвета. Кажется, именно такая штука была на мисс Макдугал, когда я видел ее в последний раз — у твоего отца, помнишь? Я все ждал, когда же ты мне все расскажешь…

Герцог обвел страстным взглядом ее всю — от стройных ножек до полной груди, едва прикрытой пеньюаром.

— И, честно говоря, ожидал большего.

— Б-большего? — с трудом выдохнула Мэри.

Уэстермир заключил ее в объятия и прижал к себе.

— Разумеется, — ответил он и поцеловал ее.

Легкими, словно пух, поцелуями он покрывал ее юное прекрасное лицо, и Мэри задыхалась от счастья.

— К каждой встрече с тобой, милая моя Мэри, я готовлюсь, словно к дебатам в палате лордов. Никогда не знаю, чего от тебя ждать. Что же ждет меня на этот раз? — нежно спросил Доминик, снимая с нее прозрачную ночную рубашку. — И, главное, во сколько мне это обойдется?

Мэри оттолкнула его.

— Вы говорите обо мне, словно я какая-то вымогательница! Но это неправда! На самом деле все наоборот — вы настолько вскружили мне голову своим… э-э… своими соблазнами, что слабая сторона моей женской натуры готова подчиняться вам во всем! Вы хотите, чтобы я сдалась вам на милость!

— Верно, черт возьми! — прорычал герцог. — Если в обмен на мою помощь ты согласна сдаться, так тому и быть!

С этими словами он подхватил ее на руки и понес к кровати.

Мэри отчаянно отбивалась.

— Подождите, Уэстермир, подождите! — кричала она. — Мы еще не договорились! Значит, вы просто хотите, чтобы я отдалась в ваше распоряжение? И на сколько времени?

— Сколько выдержишь, — ответил ой, бросая свою добычу на кровать. — У нас вся ночь впереди.

— Нет, нет!

Лиловый пеньюар полетел через всю спальню и приземлился в дальнем углу.

— Уэстермир, так нельзя!

— Меня зовут Доминик, — прошептал он, осыпая поцелуями ее нежное ушко, — и впредь называй меня по имени! И больше никаких побегов, любовь моя! Пожалей мои слабые мужские нервы!

С горящими от страсти глазами Доминик принялся целовать ее шею и грудь.

— Дедушка в юности предупреждал меня, чтобы я не верил женщинам. «Ты так богат, — говорил он, — что ни одна девушка не полюбит тебя ради тебя самого — всех их будут интересовать только твои деньги».

Взяв ее руку, он поцеловал каждый тонкий пальчик по отдельности, а последний слегка прикусил зубами.

— И, как видишь, дедушка оказался прав, — улыбнулся он. — Но я привык к твоей алчности, милая Мэри, и не сержусь, потому что знаю, в какой ужасной бедности ты выросла и какую нищету видела вокруг себя. И меня даже не пугает перспектива всю жизнь провести как на рынке, каждую ночь что-то продавать и покупать…

С этими словами он приступил к более решительным действиям.

— Как вы смеете так меня оскорблять? — сердито шептала Мэри. — Я вовсе не алчная! Вам легко надо мной смеяться, вы так богаты, что и сами не помните, сколько у вас всего! И я ничего у вас не покупаю и не продаю, я просто прошу помочь моим подругам… о… о-о!

Но герцог ее уже не слушал. Горячие губы его завладели ее губами, дерзкий язык проник в теплую влажность ее рта. А затем одним мощным ударом Доминик, герцог Уэстермир, овладел своей возлюбленной.

Так началась ночь любви. И Мэри молила бога об одном — чтобы эта ночь продолжалась вечно.

Мэри снился звон церковных колоколов. Во сне она шла под венец с Домиником де Врие, герцогом Уэстермиром.

В чистом небе над Стоксберри-Хаттоном празднично сияло солнце. Жители городка вышли из домов, чтобы приветствовать невесту. В золотой карете, словно прикатившей из сказки о Золушке, Мэри ехала к церкви Святого Дунстана, и папа, милый папа, встречал ее у церковных дверей.