— Зачем? Что вам нужно? Что привело вас сюда?

На войне Курту не раз приходилось сталкиваться с увечными. Так что его не могли не тронуть страдания, выпавшие на долю Рокуэлла.

— Мне нужна кое-какая информация. Моя жена мертва. До того как она умерла...

— Мы слышали, — вмешалась Кэти. — И очень сожалеем о случившемся. Она... приезжала к Гарри в больницу, после того как он... как его...

— Не говори, что я сожалею! — выкрикнул Рокуэлл. — Стукнул кулаком по колену в бессильной ярости. — С чего мне сожалеть? Я слепой! Ваша жена хоть умерла! Ей...

— Гарри! — в ужасе воскликнула Кэти. — Гарри, что ты такое говоришь!

— Ничего, миссис Рокуэлл, — успокоил ее Курт. — Я понимаю...

— Понимаете? — взвился Рокуэлл. Он сдернул очки и запустил их через комнату. Они ударились о подлокотник кресла и упали на ковер, не разбившись. — Вы понимаете? Посмотрите на мое лицо! Приглядитесь как следует! Приглядитесь...

Курт поднял очки и протянул их Кэти Рокуэлл. Изувеченные, ничего не видящие глаза не вызвали у него ни шока, ни отвращения, лишь разозлили его. Злился он на себя за то, что пришел сюда. На Рокуэлла, который медленно уничтожал себя, жену, семью. Но главным образом — на хищников, сеющих страдания, оставляющих за собой выжженную землю. Слепой откинулся на спинку кресла и разрыдался. Слезы текли из-под очков, которые надела на него Кэти.

— Я ничего о них не знаю. Я даже не разглядел их, когда они... просто набросились на меня, — он поднял голову. — Уходите. Пожалуйста, уходите.

И тут из-за закрытой двери спальни донесся крик проснувшегося младенца. Рокуэлл разом повернулся к двери, поднялся, направился к ней. Открыл дверь. На пороге обернулся.

— Оставьте меня в покое.

Он скрылся в спальне, и тут тональность крика изменилась, а вскоре младенец и вовсе замолчал, успокоенный ласковым голосом и руками отца.

Кэти Рокуэлл бессильно всплеснула руками:

— Гарри... не хотел... Я... вероятно, со временем он сможет... приспособиться...

— Я уверен, что сможет, миссис Рокуэлл, — он в это не верил, так же как и она. — Я сам найду дорогу.

Лишь выйдя из квартиры, Курт понял, что в ней стоит тот же запах, что и в комнатах домов для престарелых. Запах обреченности: живущие там люди смирились с тем, что в их жизни уже ничего не изменится.

— Нет, — покачал головой детектив — сержант Монти Уорден.

— Что значит «нет»? — пожелал знать Курт.

Он медленно наливался желчью. Когда он позвонил днем раньше, после визита к Гарольду Рокуэллу, ему сказали, что Уорден в отъезде. А сегодня он ждал целый час, пока Уорден побеседует с лейтенантом, деля свое внимание между очень женственными ножками секретарши и теми фактами, связанными с самоубийством Паулы, которые он хотел уточнить. А теперь...

— Какая вам польза от того, что вы познакомитесь с материалами дела? Наше расследование подтвердило, что ваша жена покончила с собой. Более смерть вашей жены нас не интересует. Пора ставить точку, профессор.

— А мне кажется, что в этом деле остались кое-какие неясности, — Курт побагровел. — К примеру, изнасилование, нападение на ни в чем не повинного человека и...

— Профессор, на текущий момент у нас нет, повторяю, нет доказательств, подчеркну, доказательств, которые могут быть приняты судом, свидетельствующих о совершении преступления в отношении вашей жены. Что же касается Рокуэлла... мы это уже обсуждали, так что не стоит повторяться.

Курт изо всех сил пытался не повышать голоса. Должен же он иметь отправную точку для поиска хищников.

— Если дело закрыто, сержант, что плохого в том, что вы мне его покажете?

Уорден уперся в стол могучими руками.

— Уж не собираетесь ли продолжить поиски, профессор? Официально, с позиции закона, нам без разницы, что было до, во время или после самоубийства вашей жены, потому что она... покончила с собой, — каждое из последних слов сопровождалось ударом кулака по столу. — Официально. Но...

— А вот мне очень важно, что произошло до, во время и после, — отрезал Курт.

— Это ваше дело. Но позвольте сказать, что учреждение, в котором я работаю, призвано собирать информацию, а не делиться ею, и давайте не будем менять заведенного порядка, — он мерзко улыбнулся. — Разумеется, вы можете пожаловаться лейтенанту...

Курт обдумал это предложение. Едва ли он чего-то добьется от лейтенанта Дорси, более всего напоминающего пивную бочку. Курт встал, тяжело вздохнул. Но не удержался от вопроса:

— Надеюсь, я не нарушу закон, если продолжу расследование без вашей помощи?

— То есть наймете частного детектива? Это ваши деньги, друг мой, но не рассчитывайте на содействие полиции, — он тоже поднялся. — Знаете, профессор, я послал отпечатки ваших пальцев в Вашингтон и Сакраменто. Вы нигде не засветились. Ваших пальчиков нет даже в ФБР. Это означает, что вы не служили в армии...