— Комплекс вины, — мягко подсказала Джиллиан.

— Да. Ничего уж с нами, католиками, не поделаешь. Возможно, и стыд тоже примешивался. Синди была не такая. Вплоть до скорбного конца она думала обо мне, старалась меня подготовить. — Гриффин печально улыбнулся. — Ведь это именно Синди умирала, но при этом понимала, что мое бремя окажется тяжелее.

— Потому что вам придется жить, когда ее не станет.

— Я бы не задумываясь поменялся с ней местами, — тихо сказал Гриффин. — Я бы с радостью сам забрался в эту больничную койку. Взял на себя всю боль, всю изнурительную предсмертную агонию, безропотно снес смерть. Я бы сделал... все, что угодно. Но нам не дано выбирать, кому умереть, а кому остаться.

Джиллиан кивнула. Она понимала, о чем он говорит. Она бы тоже отдала свою жизнь за Триш.

— Итак, вот к чему мы пришли, — промолвила она. — Чтобы облегчить чувство вины, я отдала свои деньги сыну предполагаемого насильника. А вы отдали свои...

— Американскому обществу рака.

— Ну конечно же!

Он снова улыбнулся.

— Ну конечно.

— Давно ли умерла Синди?

— Два года назад.

— Вы все еще тоскуете по ней?

— Постоянно.

— Я тоже никак не приду в себя после потери Триш.

— Такие раны быстро не заживают.

— Она была мне не просто сестрой. Триш была моим ребенком. Я обязана была ее защитить.

— Взгляните на меня, Джиллиан. Я могу выжать груз, равный собственному весу, пробежать милю за пять минут, умею стрелять из высокомощной винтовки и с легкостью вырубить, пожалуй, любого мерзавца в этом штате. Но я оказался не в состоянии спасти свою жену. Я не смог спасти свою жену.

— Человек не может бороться с раком.

Гриффин пожал плечами:

— А что такое Эдди Комо, как не болезнь?

— Я не смогла его остановить. Я опаздывала, очень сильно опаздывала! Потом, когда спустилась в этот подвал и увидела ее на кровати, в этой полутьме... Я все поняла... Я поняла, что произошло, что он с ней сделал, и тут он набросился на меня. Сбил с ног, повалил на пол, и я старалась! Я так старалась! Я считала, что если мне только удастся вырваться, найти выпавшие ключи от машины и добраться до его глаз... Я умная, образованная, управляю собственным бизнесом. Но что проку во всем этом, если мне не удалось вырваться из его лап? Что во всем этом проку, если я не сумела спасти сестру?

Гриффин придвинулся ближе. Глаза его были такими сумрачными, такими синими. Ей показалось, что она может потонуть в их глубине. Но конечно же, оба знали, что это не так. А потом она подумала: вдруг он прикоснется к ней еще раз, и сама не понимала, будет ли это самым приятным или ужасным.

— Джиллиан, — промолвил он. — Ваша сестра любит вас.

Джиллиан обхватила руками голову. Но сейчас Гриффин не прикоснулся к ней. Потому что по-прежнему оставался детективом из отдела убийств, а она по-прежнему — подозреваемой в убийстве. И одно дело — подхватить ее, когда она падает, и совсем другое — качать ее на своей груди. А потом, где-то на заднем плане, раздался новый звук. Он исходил от еще одного автомобиля, видимо, гораздо более крупного, с низким рокотом. Появился белый микроавтобус теленовостной бригады. Пресса оказалась не менее догадливой, чем сержант Гриффин.

И Джиллиан заплакала. Она плакала о своей сестре. Она плакала о Сильвии Блэр. Она оплакивала свое горе, которое теперь, спустя год, предстало перед ней во всей своей безысходности. Джиллиан плакала о тех страшных минутах в темной квартире, когда она так отчаянно старалась и потерпела такой сокрушительный провал. И еще она сокрушалась о тех днях, еще таких недавних, когда Триш, веселая и счастливая, носилась по пляжу. О тех бесчисленных днях, которым никогда не вернуться.

Потом Джиллиан услышала, как утробный рокот мотора заглох. Как открылась дверца автобуса, как захрустели шаги по посыпанной гравием подъездной дорожке. Вытерев слезы, Джиллиан приготовилась к очередной битве. Но все равно продолжала думать...

О тех днях, которым никогда не вернуться...

Когда Гриффин обогнул дом, направляясь к парадной подъездной дорожке, глазам его предстала старая добрая Морин: выпрыгнув из фургончика, она настраивала свой микрофон. По блеску в глазах репортерши Гриффин тотчас же понял, что они влипли. Взгляд Морин стремительно перебегал от него к Джиллиан и обратно.

— Эй, Джимми! — окликнула она оператора. — Быстрее выходи. Мне нужно, чтобы ты заснял вот это.

Но Гриффин был слишком опытен, чтобы так легко попасться на удочку. Автоматически сделав еще шаг вперед, он оказался между выросшим как из-под земли оператором и Джиллиан. Не то чтобы Джиллиан нуждалась в защите. Она уже вытерла щеки, чуть тронула лицо гримом, расправила плечи. Секунд десять понадобилось ей, чтобы перейти от полного упадка к полному самообладанию, пусть она была и без кровинки в лице. Не будь сержант свидетелем ее слез, едва ли поверил бы, что Джиллиан плакала. И это его немного обеспокоило.