Трюша и Бормоглотик дошли до этого места и остановились.

– Смотри, какая отличная коробка! – обрадовался кошачий мутантик. – Как раз то, что нужно, чтобы достроить дом.

– Какая-то она слишком новая… Совсем не сгнила, а ведь столько времени в лесу провалялась, – с сомнением сказала Трюша. – Не нравится она мне почему-то… Не бери ее, Бормоглотик.

– Глупости. Она из непромокаемого картона, вот и не испортилась. Отнесем коробку Пупырю с Мумуней, а сами побежим купаться, – весело предложил Бормоглотик.

Трюше не меньше, чем кошачьему мутантику, хотелось искупаться в этот жаркий августовский день, и она отогнала тревогу. Друзья ухватили коробку за края – а она оказалась удивительно тяжелой – и поволокли по траве к полянке.

– Нашли! Вот и молодцы! – обрадовалась Мумуня.

Шерстюши набили коробку стружками и скомканной бумагой, хорошенько обмазали дно универсальным клеем и поставили на свободное место в верхнем ряду, завершив таким образом строительство. Полюбовавшись своим новым домом, они затянули крышу клеенкой, чтобы она не протекла, когда польет дождь, и, довольные, побежали купаться.

Родители тоже отправились с ними, хотя Мумуня в ее положении не собиралась плескаться в воде.

Убедившись, что мутантики ушли, Требуха приняла свой обычный вид. Она собралась спрыгнуть, но это оказалось нелегко. Суперклей хорошо схватился, и карлица надежно приклеилась задом к соседней коробке.

– А, чтоб меня! Хорошо, что никто не видит, а то б засмеяли! – рассердилась толстуха.

Наконец ей кое-как удалось высвободиться, и, вырвав из платья большущий кусок ткани, она спустилась на землю.

– Королева будет довольна! Она щедро наградит меня и, может, заставит кого-нибудь взять меня в жены. Хорошо бы Бешеного Блюма, он видный мужчина, хоть и с тяжелым характером. – И вдохновленная этими мечтами, толстуха начала быстро раскапывать землю у порога.

Вскоре она наткнулась на жестяную банку из-под чая. Требуха поспешно извлекла ее, вытерла и отвинтила крышку. Из банки ей на ладонь выпал яркий искрящийся камень со множеством граней, который в руке у коварной карлицы сразу потускнел и стал серым и темным. Это было обычным свойством Магического Кристалла – в руках добрых он сиял и золотился, как маленькое солнце, а в ладонях злых становился тусклым и черным, проявляя все скрытые черты державшего его существа.

Услышав, что со стороны ручья к шалашу кто-то идет, Требуха сунула Магический Кристалл в карман и шмыгнула в густые кусты Странного леса. Из зарослей донеслось ее отвратительное хихиканье, и тотчас все стихло.

– Нужно навестить лобастиков и вернуть второй камень, – вспомнив слова Мумуни, подумала карлица, ощупывая в кармане неровную поверхность Магического Кристалла. – Власти добра придет конец, и черные тучи сгустятся над Странным лесом… Берегитесь, тщедушные уроды, я иду к вам!» – и Требуха отправилась в путь.

Не только шерстюши после нашествия реакторных карликов остались без крова. Та же участь постигла и лобастиков. Районная библиотека, в которой они жили и кормились не одно поколение, была сожжена воинами из отряда Бешеного Блюма, и их книжные запасы, находящиеся в ней, сгорели. Но лобастики не отчаивались.

– Не из таких сложных положений выходили! Где наша не пропадала! – воскликнул дедушка Умник, самый старший и самый мудрый из мутантиков, когда они съели последнюю оставшуюся книгу.

Умник был так стар, что передвигался еле-еле и поэтому ездил на скейте, которым управлял с помощью мысли. Кроме обычной для лобастиков способности читать чужие мысли и передавать свои, дедушка мог усилием воли, не прикасаясь к ним руками, передвигать небольшие предметы. Эта способность называется телекинезом.

– «Полные кранты!» – как говорил Вильям Шекспир. Или придется питаться занавесками и старыми тряпками, или нужно найти другую библиотеку, – произнес Отелло. – И перестаньте на меня так смотреть, как будто я что-то не то сказал!

Отелло, взрослый, серьезный мутантик, единственный из всех лобастиков любил читать. Когда он был маленьким, мама часто ругала его за дурную привычку читать во время еды. «Это вредно для пищеварения», – говорила она. «Ты не понимаешь, ма, – возражал ей сын, – я ведь читаю те книги, которые ем, а ем те книги, которые читаю. Пока не прочувствуешь книгу желудком от корки до корки, не поймешь, какие мысли автор хотел в ней выразить».

Когда Отелло вырос, у него проявился вкус к классической литературе и филологическим трудам. На завтрак он любил есть романы Пруста, на обед – Джойса, на ужин – Гомера, а закусывал чем-нибудь попроще, вроде греческой грамматики или докторских диссертаций кафедры истории русской литературы. А еще Отелло был ужасным, просто патологическим ворчуном.