— Мадам, вы собираетесь на церемонию вручения «Оскара»?

Несмотря на эти восхитительные и волнующие приготовления, вечер выдался препаршивый. Джессика поняла это через пять минут после того, как они вошли в сверкающий огнями холл модного кинотеатра. Элегантно-небрежный Том, облаченный в светло-серый костюм, чувствовал себя как рыба в воде. Сияя улыбкой, он здоровался направо и налево, махал кому-то рукой, ловил через головы чужие приветствия и откровенно наслаждался царящей здесь богемной атмосферой и вспышками фотокамер. Джессика, держась за его руку, молча таскалась за ним взад и вперед и все впадала в депрессию. Она отметила, что здоровающиеся с Томом люди сознательно ее не замечают: они улыбались, остроумно шутили и вели себя приветливо и корректно, но при этом смотрели не на нее, а сквозь нее и ни один из подошедших не задал ей даже самого незначительного вопроса. Джессика тоже видела немало знакомых лиц: в другое время и в другом месте они общались с ней вполне сердечно, но сейчас их полное безразличие давало понять, что в столь помпезную обстановку она явно не вписывается. Больше всего Джессику бесило, что Том относится к этому как к должному, — ему даже в голову не пришло представить ее кому-нибудь. Когда Джессике уже захотелось заплакать или выкрикнуть во все горло что-нибудь непристойное, Том наконец снизошел до нее:

— А что ты такая кислая, Джесс?

— Ничего! — злобно буркнула Джессика. — Зачем я сюда пришла?

— Смотреть фильм. В чем дело?

— Ни в чем. Зачем ты меня сюда притащил, Том? Я что, пустое место? Посмотри, никто не обращает на меня внимания, никто из твоих приятелей мне двух слов не сказал!

Том недоуменно пожал плечами:

— У тебя мания, Джесси. Опять весь мир ополчился на тебя. Просто они тебя не знают… Слушай, хочешь выпить? Посиди здесь минутку, я сейчас принесу что-нибудь холодненькое.

Джессика опустилась в низкое кресло и украдкой стащила тяжелые клипсы: ее бедные уши горели огнем. Втянув воздух, напоенный ароматом сотен видов духов, она положила ногу на ногу и, оценив собственный независимый вид, стала с интересом прислушиваться к разговору, который вели неподалеку несколько мужчин восхитительной наружности. Время шло, Том как сквозь землю провалился. Между тем все потянулись в зал, кресла вокруг опустели. Джессика снова начала бесноваться. Она уже была готова встать и отправиться домой, когда увидела Тома, мчащегося к ней на всех парусах.

— Джесси, детка, идем скорее в зал!

— Где ты был? Заблудился?

— Идем, идем, сейчас расскажу.

Когда они заняли свои места, Том приник к ее уху и почти беззвучно, но невероятно эмоционально поведал, что столкнулся с корреспондентом какого-то таблоида, который с ходу попросил его дать блицинтервью.

— Я не обязан просить разрешения у агентов, — жарко шептал Том, — поэтому согласился. А что? Кому помешает лишняя реклама? Он сказал, что, по мнению многих, мой Отто просто великолепен. А потом задал несколько вопросов о работе, о планах, о личной жизни…

— О нет!.. Что ты ему наболтал?

— Тише. Ничего лишнего. Мы очень славно поговорили минут пятнадцать — нормальный парень, веселый. Кстати, с ним и другие общались.

— Томми… Как хоть называется эта газета?

— Ах, черт… Он сказал, но я забыл.

Разыскивать интервью по всем периодическим изданиям не пришлось: через неделю Джессика обнаружила у себя в гримерной толстенькую газету с броскими заголовками — стандартный образец желтой прессы, который кто-то из доброжелательных коллег положил ей на столик под зеркалом. Один из заголовков на первой полосе гласил: «Влюбленный вампир. Интервью с молодым актером Томом Андерсоном, исполнителем главной роли в популярнейшем сериале „Мэддингтон-колледж“, читайте на странице 12».

— О боже, — выдохнула Джессика, трясущимися пальцами листая страницы.

Во вступлении к статье, набранном курсивом, журналист долго расписывал собственную удаль, благодаря которой ему в числе избранных удалось прорваться на замечательную премьеру замечательного фильма (рецензия на который была опубликована в номере таком-то) и пообщаться с замечательными людьми. Далее следовал изящный переход непосредственно к беседе: «В реальной жизни этот молодой человек вряд ли способен кого-то напугать: он обаятелен, остроумен и словоохотлив».

— И это самое страшное, — отметила Джессика, бегло проглядывая кусок об увлекательном и напряженном процессе создания образа Отто.

Дальше она читала все медленнее, несколько раз останавливалась и терла переносицу, а добравшись до конца, сложила газету и расплакалась, прижав к глазам бумажную салфетку.

— Маленький тупица, чертово трепло, хвастливый жеребец, — свирепо повторяла она по дороге домой. Ее глаза уже были совершенно сухими. — Готов сообщать кому угодно что угодно, лишь бы слушали… Язык бы тебе оторвать… А ведь Кайли меня предупреждала…

Ее кровожадность достигла высшей степени накала, когда она с газетой в руках ворвалась в спальню и обнаружила Тома мирно лежащим на кровати и поглощающим очередной детектив.

— Приветик! — изрек Том, выглядывая из-за книжки. — Замерзла? У тебя нос покраснел. Да, погода отвратительная. Я честно закупил почти все по твоему списку, забил холодильник под завязку. Осталось только приготовить. Только бисквиты взял с клубничной начинкой — по-моему, она лучше апельсиновой. А блинчики не ищи: я их разогрел в микроволновке и сожрал — жуть как хотелось есть. Ничего?