Проведя с рыбаками последнюю ночь, Шарль наутро попрощался с ними и отправился в путь.

И только после Руана, когда кончился железнодорожный билет, купленный на жалкие гроши, ехавший теперь уже зайцем Шарль вдруг вспомнил об алмазе. До сих пор действительность приносила одну за одной неприятности, о которых приходилось срочно думать, так что на воспоминания не оставалось времени, а теперь вот алмаз вспомнился. И прибил беднягу окончательно, словно был не драгоценным камнем, а мельничным жерновом на шее.

Вот и ехал бедолага зайцем – выскочить на ходу ему не пришло, к счастью, в голову, – ехал и становился все мрачнее. Что делать с алмазом? Отпереться? В глаза, дескать, никакого алмаза не видел?

Антуанетта убедила его в том, что о камне ни одна живая душа не знает, так что можно о нем и не упоминать, когда придется каяться в полиции. Не было никакого алмаза – и все тут! Постой, а если не было камня, то какого черта виконт ползал по ковру на четвереньках? Гимнастикой занимался? Такому никто не поверит. Ага, кстати, а куда подевался алмаз?

Куда же он, Шарль, его дел? Вроде бы в карман сунул, но это сначала, а потом вынимал, показывал Антуанетте. Постой, постой, показывал ли? Голова пустая, совсем ничего не помнит. Кажется, не показывал, возможно, и не вынимал… Господи, неужели потерял на рыбачьей шхуне? Вполне возможно, ведь сколько времени их трепал шторм. А до этого вместе с рыбаками сети забрасывал и вытягивал…

Ну все, пропал. Никто не поверит, что он потерял такую ценность.

Безотрывно думая об алмазе, бедный Шарль вышел на первой же станции, где остановился поезд. И очнулся, лишь увидев контролера, проверявшего у пассажиров при выходе билеты. А его билет был только до Руана! Что делать? Как-то обойти контролера или дождаться, когда все поезда проедут, может, контролер отправится перекусить, оставит свой пост хотя бы ненадолго. А дальше придется топать пешком до самого Парижа.

В боевых условиях солдат способен пройти в день сорок километров с полной выкладкой. Шарль Трепон, будучи человеком молодым, сильным, не отягощенным никакой амуницией – ни ружьем, ни пулеметом, ни даже ящиком со снарядами, итак, не отягощенный абсолютно ничем, ибо ему удалось благополучно лишиться всего имущества, преодолел за сутки трассу длиной в шестьдесят восемь километров и даже не стер ноги. Нельзя сказать, что его организм совсем уж не отреагировал на бросок, но только облагородился. На четыре-пять килограммов.

К своему хозяину ювелиру молодой человек забрался с черного хода.

Когда помощник ювелира предстал пред очи своего хозяина, тот с ужасом вскричал:

– Глупец! Что ты наделал?

Шарль Трепон удрученно молчал. Слишком много успел он наделать в последнее время, так что при всем желании на вопрос хозяина трудно было ответить. К счастью, тут же выяснилось, вопрос был риторическим, ибо ювелир знал, что именно отколол его помощник, знал, впрочем, и натуру помощника лучше, чем он сам себя.

Усадив молодого человека завтракать, хозяин принялся упрекать Шарля и учить его уму-разуму:

– Ешь, ешь, говорить буду я! Да ешь же, тебе говорят, вижу – голоден как волк. Так какого черта ты сбежал? Молчи, не отвечай! На твое счастье, среди полицейских оказался один умный человек, который понял, что именно произошло, иначе тебя сейчас разыскивала бы вся полиция. Впрочем, она тебя и без того разыскивает, правда, как свидетеля. Дошло? Так с чего тебе втемяшилось в голову бежать?

– Испужался! – с полным ртом выговорил Шарль, и в самом деле набросившийся на еду как оголодавший волк.

Это как раз ювелиру было понятно. Молодой человек был так напуган смертью виконта, что утратил способность здраво мыслить и бежал без оглядки. Ну ладно, бежать в первую минуту, под воздействием страха, оно понятно. Ювелир знал Шарля, знал и жизнь. Но потом?

– Чего же ты потом не вернулся? Сразу же, как только немного опомнился. Надо было возвращаться сюда, домой, сразу, а не через три дня!

Шарль удрученно жевал, его хозяин удрученно раздумывал.

С другой стороны, эти три дня оказались очень полезными, полиция разобралась в случившемся. С набитым ртом и огромным облегчением, не веря своим ушам, выслушал Шарль потрясающую информацию и понял, как ему повезло. Ювелир не скрывал результатов полицейского дознания, тем более они давно уже были опубликованы в печати.

Что же оказалось? Когда о смерти виконта известили полицию, в его кабинете очень быстро, можно сказать молниеносно, появился комиссар полиции, некий месье Симон, на редкость умный и думающий полицейский. Он осмотрел труп, затем мраморную группу, представляющую Тезея и Минотавра, уделив особое внимание могучему бычьему лбу, внимательно изучил опрокинутый столик и острый угол его столешницы, после чего с пристрастием допросил лакея. Лакей простодушно показал, что так оно и было, вот эта колонна, вернее, колонка, подставка скульптурной группы, вечно шаталась, к тому же стояла на мягком ковре. Ну не так чтобы уж совсем падала, но шаталась. Господин виконт даже как-то выразил пожелание, чтобы её закрепить. Известно как, вызвать мастера, тот вот здесь, между окнами, в простенке, и закрепил бы её намертво. Нет, мастера так и не вызывали, пока все кончилось лишь пожеланием, а зря. А сегодня у господина виконта было на редкость много посетителей, все время крутились люди, в салоне рядом с кабинетом ожидали два господина, хорошие приятели виконта, а дверь в кабинет оставалась открытой. Сомнительно, чтобы кто-то отважился совершить преступление при таких обстоятельствах, надо быть совсем уж сумасшедшим…