Вот, пожалуйста, опять какие-то соколы!

Минутку, а кто её бабушка, одобрившая брак? Ага, та самая, супруга Людовика, Клементина, дочь графа Дембского. Спятить можно от всех этих матримониальных сложностей и смен поколений наших предков!

В принципе же Кристина была права: все сходится как в банке. Существовал некогда Великий Алмаз, затем исчез при невыясненных обстоятельствах. И вот прабабка Каролина в своих странных письмах, адресованных нам с Кристиной, всячески пытается убедить нас в том, что ничего подобного: и вовсе он не исчез, а есть! С ума сойти! Теперь во всяком случае известно – затерялся он поначалу в Англии, там и следует докапываться до корней алмазной истории.

Не из-за алмаза ли прабабка навязала нам библиотеку? Ведь именно там, среди книг, мы наткнулись на первую, бесценную информацию о таинственном алмазе. А лечебные травки могли быть только камуфляжем.

От возбуждения меня трясло, но хватило терпения дождаться, пока Кристина проснется самостоятельно. Все равно от насильственно разбуженной мало проку.

– Ну и что? – поинтересовалась она, усаживаясь вместе со мной за ужин.

Обслуживали нас Гастон с Пьяреттой и делали это с величайшим удовольствием. Дорвались наконец! Без обслуживания господ им, похоже, жизнь не в жизнь.

– Так сколько у тебя получилось выводов? – ответила я вопросом на вопрос. – Потому как у меня два.

– Надо же, у меня тоже вышло два. Причем один простой, а вторым я очень горжусь, и именно он главный. Ну? К чему ты пришла?

– По очереди… Во-первых… дай сюда лимон, привыкла от меня прятать самое вкусное, тут лимоны не редкость… Так вот, во-первых, я пыталась догадаться, откуда взялось в Польше письмо, отправленное в Англию. Они, наши предки, никаких писем не выбрасывали, все сохраняли. Наверное, прадед помер, неважно где, главное, не в замке Нуармон…

– А почему?

– Потому что тогда бы оно осталось здесь, в замке. Итак, он умер в другом месте, а все его бумаги отослали в Пшилесье, фамильное гнездо, возможно, его внучке. Наверное, куда бы он ни переезжал, все имущество возил с собой, в том числе и письма. А может, никуда не ездил, торчал в Англии, был у него там небось какой-то дом… В Польшу он не вернулся, отсюда вывод – переслали всю корреспонденцию в Пшилесье после его смерти, наверняка согласно его завещанию.

– Вот именно! – торжествующе вскричала Кристина, взмахнув вилкой, с которой сорвался кусочек кролика в укропном соусе и шлепнулся, к счастью, не на скатерть, а в салатницу с салатом. – Вот именно! Я тоже до этого додумалась, хотя и считаю, что Пшилесье нам досталось не от этого предка. Но он был в родстве с прямыми нашими предками. И именно этим выводом я страшно горжусь. Ведь история – не моя область, тут мне не помогали исторические познания, сама по себе догадалась. Только я так думала: он все-таки сюда вернулся и лично привез свой архив. Почему считаешь, что не вернулся?

– Потому что был участником январского восстания. Когда вернемся, покопаюсь у Кацперских, может, что ещё найдем. Хотелось бы знать, каким чудом участнику восстания, эмигрировавшему из Польши, удалось сохранить состояние. Ведь его дочь, эта самая… погоди, опять придется считать, сколько тут пра… в общем, пра- и так далее Клементина получила неплохое приданое, выходя за де Нуармона.

– А ты откуда знаешь?

– Из её брачного контракта. Тут, без тебя, я наткнулась на фамильный архив, можешь почитать, интереснейшее чтение. Папочка Клементины безбедно проживал в Лондоне, наверняка не заметал улиц, и даже после первой мировой ещё оставалось порядочно от прежнего состояния. Впрочем, после второй мировой тоже. А участники восстания, знаю наверняка, были лишены всего имущества, у них все конфисковали. Прадед был политическим эмигрантом, вернуться на родину не мог, разве что за взятку устроил себе амнистию, а раз в Англии жил, значит, не устроил. Вернись же он нелегально – его уже ждала бы кибитка и Сибирь. Бумаги прислали в Польшу лишь после его смерти, тут не может быть двух мнений.

– Ну ладно, дошло. Хочешь вина?

– Ясное дело. Как оно тебе?

– Отличное! Откуда?

– Наше собственное, урожая семьдесят второго года. Оказывается этот год был самым благоприятным для винограда. Я выклянчила у Гастона бутылочку, чтобы отметить наши достижения.

С должным вниманием рассматривая бутылку драгоценного вина, Кристина похвалила и его, и меня:

– Много полезного извлекла ты из семейного архива. Знаешь, я, пожалуй, тоже его почитаю, раз так интересно. Ну, продолжай. Каков твой второй вывод?

– Похоже, никуда не денешься, придется ехать в Англию.

– Вот именно! Сам напрашивается. Я уже перевела на кредитную карточку оставшиеся у нас деньги, была уверена, ты тоже так решишь. А ещё что-нибудь нашла?

– Нашла, а как же! – ядовито заметила я. – Опять соколов!

Крыська поперхнулась вином и чуть не вылила его на скатерть.

– Ну, знаешь! – крикнула она. – Снова соколы! Ведь я хорошо запомнила – какая-то из наших прабабок обнаружила в соколах яд. Что бы это значило?

Пожав плечами, я пододвинула к себе маринованные оливки.

– А мне откуда знать? Даже прислугу расспрашивала, да все без толку.

Кристина потребовала подробностей. Я доложила обо всех своих изысканиях, в том числе и по части соколов. Да, с соколами не складывалось, мы выдвигали все новые гипотезы, одна глупее другой, но так ни к чему и не пришли.

Выйдя из-за стола, удалились в кабинет, прихватив бутылку с остатками вина. Постарались как-то систематизировать накопленную информацию о фамильном алмазе.