– Что ты хочешь узнать? – спросил его Арагорн. – Столько всякого приключилось с тех пор, как мы вышли из Мории; это долгая повесть. Скажи нам сперва про хоббитов – ты нашел их, они целы и невредимы?

– Нет, я их не нашел и не искал, – покачал головой Гэндальф. – Долины Привражья были покрыты мглой, и я не знал, что их захватили в плен, пока орел не сказал мне об этом.

– Орел! – воскликнул Леголас. – Я видел орла в дальней выси: последний раз над Привражьем, четвертого дня.

– Да, – подтвердил Гэндальф, – это был Гваигир Ветробой, тот, что вызволил меня из Ортханка. Я послал его в дозор, следить за Великой Рекой и разведать новости. Немало, однако, укрылось от его орлиного глаза в лесах и лощинах, и то, чего он не увидел, потом разузнал я сам. Хранитель Кольца ушел далеко, и подмоги ему не будет ни от меня, ни от вас. Черный Властелин едва не отыскал свое орудие всевластья, но этого не случилось, отчасти и потому, что я из заоблачных высей противился его непреклонной воле и отвел ее от Кольца: Тень пронеслась мимо. Но я тогда обессилел, совсем обессилел и долго потом блуждал во мраке забвенья.

– Значит, про Фродо ты все знаешь! – обрадовался Гимли. – Где он, что с ним?

– Этого я не знаю. Он избег страшной опасности, но впереди его ждут другие, еще пострашнее. Он решился один-одинешенек идти в Мордор и отправился в путь – вот все, что мне известно.

– Не одинешенек, – сказал Леголас. – Похоже, Сэм увязался за ним.

– Вот как! – Гэндальф улыбнулся, и глаза его блеснули. – Увязался, значит? Это для меня новость, впрочем, предвиденная. Хорошо! Хорошо, что это сбылось! Мне стало легче на сердце. Присядьте и расскажите подробнее о своих злоключениях.

Друзья уселись у его ног, и Арагорн повел рассказ. Гэндальф долго слушал молча, прикрыв глаза и положив руки на колени, и вопросов не задавал. И лишь когда Арагорн поведал о гибели Боромира и о скорбном отплытии его праха по Великой Реке, старик вздохнул.

– Ты сказал не все, что знаешь или о чем догадался, друг мой Арагорн, – мягко заметил он. – Бедняга Боромир! А я-то недоумевал, что с ним приключилось. Трудное выпало испытание ему, прирожденному витязю и военачальнику. Галадриэль говорила мне, что с ним неладно. Но он победил себя – честь ему и хвала. Значит, недаром мы взяли с собой юных хоббитов – даже если только ради Боромира. На самом же деле – не только ради него. Орки, на свою беду, дотащили их до Фангорна… да, мелкие камушки обрушивают горный обвал. Далекий гул его слышен уже сейчас – и горе Саруману, если он не успеет укрыться от лавины за крепостными стенами!

– В одном ты вовсе не изменился, дорогой друг, – сказал ему Арагорн. – Ты по-прежнему говоришь загадками.

– Да? Разве? – отозвался Гэндальф. – Нет, я просто говорил вслух сам с собой. Стариковский обычай: избирай собеседником мудрейшего – молодежи слишком долго все объяснять.

Он рассмеялся, но теперь и смех его был ласков, как теплый солнечный луч.

– Меня молодым не назовешь, даже в сравненье с королями древности, – возразил Арагорн. – Ты разъясни, попробуй, а я постараюсь понять.

– Как же мне вам разъяснить, чтоб всем троим было понятно? – призадумался Гэндальф. – Ладно, попробую – вкратце и как нельзя проще. Враг, разумеется, давно уже выведал, что Кольцо в наших руках и что оно доверено хоббиту. Он знает, сколько нас отправилось в путь из Раздола, знает, кто мы такие, про всех и каждого. Покамест неведома ему лишь наша цель. Он думает, что все мы держим путь в Минас-Тирит, ибо так он поступил бы на нашем месте. И поступил бы мудро, подрывая и умаляя враждебную мощь. Сейчас он в великом страхе ждет внезапного появления неведомого и могучего недруга, который наденет Кольцо, дабы низвергнуть его былого Властелина и самому воцариться на черном троне. Что мы хотим лишь низвергнуть, а не заменить его – это превыше его разумения. Что мы хотим уничтожить Кольцо – это ему и в самом страшном сне не приснится. Таков неверный залог нашей удачи, зыбкое основание надежды. Опережая призрак, он поспешил с войной: ведь если первый удар – смертельный, то второго не надо. И вот по мановению его зашевелились – раньше намеченного – давно и втайне снаряжавшиеся полчища. Мудрый глупец! Ему бы всеми силами охранять Мордор, чтоб туда муха не залетела, и всеми средствами охотиться за Кольцом – и не было бы у нас никакой надежды: с помощью самого Кольца он быстро отыскал бы его Хранителя. Но взор его рыщет за пределами Мордора и вперяется в Минас-Тирит. Скоро, очень скоро на Гондор обрушится грозная буря.

Ибо уже известно ему, что лазутчики, высланные наперехват Хранителям, сгинули без следа. Кольцо не отыскалось. И заложников-хоббитов ему не доставили. Если бы удалось хоть это, судьба наша повисла бы на волоске. Но не стоит бередить сердце ужасами испытаний, ожидавших хрупкую стойкость наших малышей в застенках Черного Замка. Пока что планы Врага сорвались – благодаря Саруману.

– Так, значит, Саруман – не предатель? – удивился Гимли.

– Предатель, конечно, – сказал Гэндальф. – Вдвойне предатель. Ну не чудеса ли! Из наших недавних горестей горше всего казалась нам измена Сарумана; к тому же, сделавшись владыкой и воеводой, он большую силу набрал. Он сковал угрозой Мустангрим, и отсюда не шлют дружины в Минас-Тирит, на защиту от нашествия с востока. Но изменник всегда сам себе петлю вьет. Саруман возмечтал овладеть Кольцом или же захватить хоббитов и выпытать у них всю подноготную. А удалось ему на пару с Сауроном всего лишь вихрем домчать Мерри и Пина к Фангорну, и они как раз вовремя оказались там, куда бы иначе нипочем не попали!

А обоюдные подозрения путают их планы. В Мордоре о битве у опушки ничего не знают, спасибо ристанийским конникам; зато известно, что в Привражье были захвачены в плен два хоббита и что их умыкнули в Изенгард вопреки веленью Черного Властелина. Теперь ему надо остерегаться Изенгарда в придачу к Минас-Тириту. И если Минас-Тирит падет, худо придется Саруману.

– Как жаль, что наши друзья поневоле мешают им сцепиться! – заметил Гимли. – Будь Изенгард и Мордор соседями, дрались бы они между собой, а нам было бы легче разделаться с обессиленным победителем.

– Мощь победителя возросла бы вдвое, а сомнения исчезли бы, – возразил Гэндальф. – Да и куда Изенгарду воевать с Мордором – разве что Саруман прибрал бы к рукам Кольцо, но теперь это ему больше не грозит. Он и сам еще не ведает, в какую петлю угодил. Вообще ему многое невдомек. Он так спешил ухватить добычу, что не усидел дома, вышел навстречу своим лазутчикам. Но опоздал: лишь куча пепла осталась от его свирепой своры. Недолго он здесь бродил. Его сомнения и помыслы ясны мне до смешного. В лесной науке он не смыслит: что ему Фангорн! Он решил, что конники перебили всех без разбора и спалили все трупы, а были с орками пленники или нет – это ему неизвестно. Он ничего не ведает ни о распре своих молодцов с посланцами Мордора, ни о Крылатом Супостате.