— Вера! — Анна снова села за стол. — Ты хочешь, чтобы я для тебя что-то сделала? Что-то очень важное, но на это я пойду только ради тебя.

Торговаться. Если вы не знаете цену вопроса, все равно начинайте торговаться. Этому учит бизнес. Неизвестно, что лежит у вашего партнера на складах. Возможно, у него там пусто, но и у вас негусто. Узнайте, что ему надо, и сделайте вид, что это у вас есть. Сработало. Вера кивнула и улыбнулась:

— Да, хочу. Аня, я хочу, чтобы ты окрестила детей. И я, если ты не возражаешь, буду их крестной мамой.

Крестить? Водичкой покропить? Да запросто. Но Анна нахмурилась, словно борясь сама с собой.

— Вера, но тогда и ты выполни одну мою просьбу.

— Мы же с тобой не торгуемся?

— Конечно, нет. Просто я хочу, чтобы ты, прежде чем утвердиться в своем решении насчет монастыря, поговорила с одним человеком.

— Он священник, бывший священник?

— Вроде того.

— Хорошо. Теперь пойдем спать. Мне, лентяйке, все нипочем, а тебе завтра работать.

“Я все сделала правильно, — думала Анна, засыпая. — Только бы Колесов не подвел…”

Костя пришел на работу и узнал, что прием первого пациента в девять тридцать у него отменен распоряжением директора центра. Что она себе позволяет? Отменить прием может только он сам. Человек ехал с другого конца города, ждал встречи с врачом, надеялся, готовился, а ему от ворот поворот. А вот и сама Анна Сергеевна, не замедлила явиться.

— Константин Владимирович, — ого, даже руки заломила, — доброе утро! Я хочу обратиться к вам с личной просьбой. Примите, пожалуйста, пациента в остром состоянии.

— Попытка суицида? — мгновенно насторожился Костя.

— Почти. Это моя очень близкая подруга. Она собралась в монастырь. Я не могу рассказать подробностей, только она сама, если сочтет нужным, но…

— Но, Анна Сергеевна? Смею заметить, что многие люди, в том числе и медики, рассматривают психоаналитика как первую помощь в банальных житейских проблемах. Ведут к нам инфантильных недорослей, у которых по математике “три”, а хотелось бы “пять”, девушек с комплексом девственности, который разрешится самым естественным образом. Между тем человек, который ехал сюда для встречи со мной, не только заплатил деньги, но и реально нуждается в помощи.

— Я его сама приму. То есть не так, как вы, а просто чаем напою и скажу, что вы заняты делом государственной важности.

— Ваши личные проблемы и проблемы ваших личных друзей вовсе не являются проблемами государственной важности.

Анна разозлилась. Она просит Колесова о любезности, а он ей, директору, откровенно хамит. Подобного не было еще ни с одним врачом. Зазнался, докторскую недавно защитил! Не понимает, что ее просьба — завуалированное распоряжение? Врезать ему как следует? Приказ издать? Нет, последняя попытка.

— Константин Владимирович, если я вас правильно поняла, вы мне, в моей личной, — это слово Анна подчеркнула, — просьбе отказываете? Я, конечно, завалила вас просьбами. Уже второй случай.

Простое правило: не зли начальство по пустякам. Почему он завелся? Разберись в себе, голубчик, откуда рефлексия в отношении руководителей? Пусть ведет свою монашенку. В Самойловой, зашоренной бизнес-леди из тех, у кого верхняя пуговица на блузке всегда застегнута, пробилось что-то человеческое. Зачем это давить? Самому же будет хуже.

— Анна Сергеевна, в ветеринарии существует правило: лекарство не должно быть выше стоимости пациента. — Костя не удержался от ехидного сравнения. — Я не могу вам дать гарантий, что ваша личная, — он тоже подчеркнул это слово, — подруга после беседы со мной запишется в кружок научного атеизма.

— Я от вас этого и не требую. Обеспечьте падение на спуске. Если можете, конечно.

— К вашим услугам. — Он шутливо поклонился.

Надо же, Самойлова знает про падение на спуске. Никогда бы не подумал.

Если лыжник, который катится с горы, упадет, он уже никогда не наберет прежней скорости. И к финишу придет с опозданием. Под лыжником можно понимать разбег эмоций, которые приводят к ошибочным поступкам.

Анна ввела Веру в кабинет Колесова. Открыла рот, чтобы их представить, но не успела: они заговорили хором.

— Вера! Вера Николаевна! — он.

— Костя! Константин Владимирович! — она.

— Вы знакомы? — удивилась Анна.

Ее не замечали. Они смотрели друг на друга, как два бойца, пропавшие без вести и неожиданно встретившиеся на партизанской тропе. Анна тихо вышла из кабинета.