Оглядывались, кривлялись, ругались похабно, но уходили!

Меня била мелкая дрожь. Олег Петрович тем же тоном, каким орал на хулиганов, обратился ко мне:

— Куда тебя понесло? Какого черта?

— Во-во… — клацала я зубами, — водички попить. Кто такой Сайд?

— Понятия не имею. Брякнул первое имя, которое пришло на ум. С тремя подонками я бы еще справился, а с пятерыми вряд ли.

Ужас неслучившегося обрушился на меня, и я зарыдала. Ноги вмиг обессилели и подкосились.

Олег подхватил меня, обнял, прижал к груди. Его рубашка быстро пропиталась моими слезами, бурно текущими из глаз и носа.

— Тихо, тихо! — гладил он меня по спине. — Все прошло, девочка, не надо плакать. Ты же не плакса-вакса? От слез у девочек бывают красные глаза и большой-большой нос. Ты хочешь быть красноглазой и носатой? Ну, перестань!

Наверное, так он утешал в детстве свою плачущую дочь. Метод весьма приятный. Я задержалась на его груди несколько лишних минут.

— Извини! — шмыгнула я носом и отстранилась.

— Во всей этой истории есть и положительный момент.

— Какой? — спросила я, ковыряясь в сумочке в поисках носового платка.

Не нашла. Он вытащил из кармана свой платок и протянул мне:

— Мы перешли на «ты».

Тут я наконец сообразила, что не мешало бы прекратить демонстрацию своего нижнего белья.

Но дрожащие пальцы не слушались, кнопки не застегивались.

— Будь проклята эта блузка! — бормотала я. — Будь проклят кто ее кроил, шил, вместо пуговиц кнопки присобачил…

— Надо проклинать китайских металлургов. — Олег Петрович отвел мои руки и спокойно застегнул блузку. — Кофточка-то китайский ширпотреб?

Металл этой марки не годится на кнопки…

Он вовсю улыбался. Только что рычал зверем, а теперь веселится, приводя в порядок мой внешний вид. И опять мне в голову пришло сравнение, что так бы он обращался с дочерью.

Скорые эмоциональные перепады свидетельствуют либо о больной психике, либо о железобетонно здоровой. На сумасшедшего Олег не походил.

— Спасибо! — пробубнила я в его платок и громко высморкалась. — Вы.., ты меня спас.

— Теперь обязан жениться?

— Не обязан, я замужем.

— Строго говоря, я тоже женат.

— Значит, вопрос с благодарностью отпал сам собой? — Я попыталась улыбнуться, подстроиться под его настроение.

— С компенсацией, — уточнил он-, — а вот благодарность?.. — шутливо почесал затылок.

— Приятно иметь дело с бескорыстными джентльменами!

Так, перебрасываясь шутками, мы дошли до автобуса, сели и через несколько минут двинулись в обратный путь. Олег попросил водителя остановиться у магазина. Вышел, купил мне воды и шоколадку, как ребенку. Сама я боялась шагу ступить из автобуса, лучше умереть от жажды. Выпила, не отрываясь, почти литр, съела шоколадку и допила оставшуюся воду. Еле дождалась остановки на границе, пулей в туалет помчалась. Выхожу из домика — Олег меня ждет. Проводил до автобуса, развернулся и пошел на приграничный рынок. Я услышала, как он произнес: «С такой внешностью на Кавказ надо ездить в парандже». Это был не комплимент, сказанный в глаза, а бурчание старшего брата.

Олег был хром на одну ногу, а я практически потеряла левую руку — не пользовалась ею, потому что держала на груди проклятую блузку.

С рынка Олег принес грузинские сладости — запаянные в длинную волнистую кишку отвердевшего виноградного сока орехи. Мы грызли их всю оставшуюся дорогу. Эти сладости многие купили, да и в Москве мы часто ими лакомимся. Но когда кто-то из экскурсантов спросил, как называются эти колбаски, никто не знал. Вот тебе и дружба народов!

— Чурчхела, — недобро усмехнувшись, подсказал водитель-абхазец.

Емкое слово! Все, что со мной приключилось в Гаграх, я бы так и определила: чурчхела! Никуда не деться от нашей семейной привычки давать иностранным словам новое значение.

После памятной экскурсии в Гагры Олег стал попадаться мне на глаза регулярно — по пять раз на день. По дороге в столовую, на ванны, у кабинета массажистки… О прогулках и говорить нечего — теперь мы выходили на тропу вдвоем.

Я очень туго схожусь с людьми. Я необщительная и, чтобы возникла дружба, нужны либо чрезвычайные обстоятельства, либо долгое привыкание. В нашем с Олегом случае чрезвычайное происшествие имелось, как следствие — моя благодарность и неспособность заявить спасителю:

«Не ходи за мной!» Но когда через неделю он почему-то не вышел на пешеходную тропу, я почувствовала досаду. Прогуливаться одной мне стало скучно.

Кроме Сергея у меня не было мужчин. Да! Десять лет не было! За всю жизнь один! Звучит не правдоподобно, но это факт. Претендентов и желающих имелось более чем достаточно. Но я еще в детском саду освоила науку решительного отлупа и пресекания домогательств. Охотников для длительной осады не находилось. Да и есть ли у нормальных работающих мужиков время на долгий штурм? Темперамент у меня не бешеный. Конечно, иногда хотелось, но не остро. Кто-то нравился, прояви он побольше воли и терпения, сломай мою защиту — что-то бы вышло. Но, повторяю, упорных влюбленных при моей ответной симпатии не встретилось.