Снова в груди что-то булькнуло. На этот раз громче. Марк вплотную приблизил свое лицо:

– Тсс… – еле слышно прошептал он. – Тихо, тихо… Потерпи чуть-чуть… Вот так…

Он разжал занемевшие пальцы, и тело Маханова опустилось вдоль мокрой от конденсата трубы.

Сергей носовым платком вытер головку задвижки. Прислушался. Дождавшись, когда из туалета выйдет парень в ярко-синей куртке, которого он хорошо видел через щель, Сергей, едва касаясь верхней части двери, перемахнул через нее. И еще одно движение: носовой платок скользнул по поверхности хромированной ручки двери.

«Вовремя», – подумал Сергей, садясь за руль «Ленд – ровера».

Все сделано вовремя. Позвони он Маханову пятью минутами позже, не был бы уверен в игре Кавлиса против него. Промедли немного после звонка – и ничего бы не успел сделать. Когда он покидал здание аэровокзала, то заметил, как возле таможенного терминала сконцентрировалась группа людей в военной форме. И мысленно одобрил оперативность следователей.

Прокопец, дав возможность эксперту из следственной группы сделать снимки, наклонился над трупом и извлек из кармана куртки документы и билет на имя Маханова Вячеслава Юрьевича.

В отличие от Сергея Марковцева Аксенов не мог порадоваться оперативности группы особого резерва. Если раньше эта оперативность удручала его, то сейчас начала раздражать. В голове нескончаемой лентой крутилась фраза милиционера, на долю которого выпало проверить ватерклозеты аэропорта: «Труп в туалете… Труп в туалете».

«А где же еще ему быть! – зло ответил он собственным мыслям. – Не в центре же зала!»

И подумал о Кавлисе: где он, и есть ли у него алиби на этот час. Подумал не за себя, а за полковника Баженова.

– Петро, – спросил он помощника, – так ты говоришь, сегодня закусывал сосисками?

– Да, с кетчупом, – как ни в чем не бывало отозвался Прокопец, продолжая осмотр трупа. – А вы, насколько я правильно понял, не завтракали.

– Слава богу, нет, – закончил Аксенов.

И вышел из туалета.

– Шура, – сказал Евсей Кришталь своему водителю, открывая дверь машины, – сегодня мне ваши услуги больше не понадобятся. Поставьте машину в гараж.

– Да? – спросил водитель, не снимая рук с роскошной баранки «Даймлера». – А я, Евсей Михайлович, хотел было заняться частным извозом.

В голосе Шуры просквозил намек на удачную шутку. Евсей покосился на водителя.

– А вы, извините за бестактность, чем занимаетесь на протяжении вот уже двух с лишним месяцев? Вы же не госчиновника возите, в конце концов! Я, Шура, позволю себе напомнить вам, что являюсь лицом сугубо частным. – Евсей послал задумчивый взгляд вдаль, на «замороженную» новостройку микрорайона. Подумал: «Хорошо, что «заморозили». Иначе в скором будущем город вплотную подойдет к его дому. И он больше не будет называться загородным. Шум, гам, ученики с портфелями, мамы с плачущими детьми, которые ни в какую не хотят идти в детский сад; лай собак, пьяные выкрики по вечерам, милицейские сирены; а только стемнеет – стайки любопытных подростков возле забора его, мягко говоря, коттеджа. Прощай покой, уединение. А скорее всего – Евсей переключился на соседний особняк, который принадлежал заместителю главы администрации города, – морозильный агрегат находился именно там, за высоким каменным забором зама.

Дверь машины осталась открытой, казалось, старый еврей либо передумал выходить, либо забыл.

По ногам дуло. Евсей не замечал сквозняка, водитель – напротив.

– Дует, Евсей Михайлович, – прозрачно намекнул он.

– Да, дует, – машинально ответил Кришталь, сосредоточившись на своих мыслях.

Шура снова бестактно намекнул:

– Евсей Михайлович, сегодня по расписанию расчет.

– Какой расчет? – не понял Кришталь.

– Ну, аванс или получка, – по-совдеповски пояснил Шура.

– Именно поэтому вы завели разговор о частном извозе? Намекнуть изволили?

– Да что вы! – горячо запротестовал водитель.

– Не отпирайтесь, у вас все написано на лице. – Евсей достал из кармана толстую пачку денег, дебелыми пальцами отсчитал несколько крупных купюр. Водитель, указывая глазами на большую часть, снова пошутил:

– Это мое?

– Шура, хотите я расскажу вам одну историю? – вместо ответа спросил Кришталь.

– Сначала закройте дверь.

– Хорошо. – Еврей исполнил просьбу своего личного водителя. – Так вот, Шура. Однажды на борт красавца сухогруза для досмотра поднялся таможенник и, так же, как вы, откровенно, но глупо спросил у капитана: «Наркотики есть?» Зачем капитану отпираться, правда? Он правдиво отвечает: «Конечно, есть!» И – достает «дипломат», до отказа набитый героином. Таможенник обмер. Однако, как и полагается, продолжил опрос: «А валюта есть?» – «Конечно, есть!» – отвечает честный капитан и достает из-под стола каюты еще один тяжелый «дипломат». Таможенник боязливо открывает его, и у него зеленеет в глазах. «Это что, все ваше?!!» – спрашивает он, еще не веря в удачу. «Нет, – снова откровенничает капитан, – это ваше. Мое в трюме». Так вот, Шура, это ваше. – Евсей протянул водителю несколько купюр. – А это мое. – И спрятал большую часть денег в карман.

– Я надеялся на премиальные, – вздохнул водитель, принимая деньги.

– Кстати, о надежде… Слышали притчу о ее внезапной кончине?

– Ну вот, вы опять шутите, – проговорил Шура. – А я говорю вполне серьезно.

– Знаю, знаю, сейчас вы снова поведете разговор о своей жене, о том, что она на сносях.

– А что, мне надо было посоветоваться с вами? – немного обиделся водитель.

– В вашем голосе я уловил алчность, – констатировал еврей, – но отнюдь не обиду, которую вы напустили в голос. Посему, думаю, не обидитесь и дальше. Влюбленные глупеют, Шура, это доказано математически. Однако умнеют довольно быстро, обычно через девять месяцев. И эти цифры также неотвратимо являются чистой математикой.