– Мудрое наблюдение, – согласился менестрель. – Давайте поищем подходящее место. Тропа начала снова подниматься на один из бесчисленных горных хребтов, которые окружали Ллират. Сосны здесь росли очень плотно, с небольшими Полянками между ними. На одной из таких полянок Тристан догнал Робин. Дождь снова утих и в воздухе висел легкий туман.

– Давайте остановимся, – предложил он, и девушка устало кивнула ему в ответ. Принц никогда не видел ее такой безнадежно несчастной, и его пронзило чувство огромной вины.

– Мне… мне очень жаль, – сказал принц. – Это я втянул нас в эту авантюру. Мне казалось, что преследование фирболгов замечательно развлечет нас всех.

– Это не твоя вина, – вздыхая, ответила ему Робин. Она посмотрела на неподвижное тело позади Тристана и губы ее сжались. – Мы все были за погоню – все, кроме Арлена. Мы все ответственны за последствия. Она подняла голову, усилием воли стараясь победить отчаянье.

– Где разобьем лагерь? Хотелось бы, чтоб где-нибудь поблизости.

– Подожди здесь вместе с остальными, – сказал Тристан, – а я поищу место, где мы могли бы спокойно провести ночь. Испытывая облегчение от того, что он может подумать о чем-то еще, кроме Арлена, принц съехал с тропинки, чтобы исследовать плотные заросли сосен. Вскоре он обнаружил место, незаметное снаружи, где была довольно большая сухая площадка, устланная сосновыми иголками и защищенная от дождя нависающими ветками сосен. Вскоре к нему присоединились и остальные. Робин развела небольшой костер, который совсем не дымил, а Тристан тем временем проехал назад и замел следы огромной веткой, так что складывалось впечатление, будто они поехали дальше по основной тропе. Укрытие оказалось настолько теплым и сухим, насколько вообще на это можно было рассчитывать в таких условиях.

Они по очереди дежурили, но даже к утру, когда занялся серый, туманный рассвет, фирболги не появились. У Даруса началась лихорадка, и он в беспамятстве бредил. Они привязали его к седлу и, замерзшие, поехали дальше. Единственным утешением было отсутствие преследователей.

– Они, наверное, боятся спускаться с гор, – заметил Керен.

– Даже если они просто бесцельно бродят по окрестностям.

– А я боюсь, что предположение нашего маленького друга может оказаться верным: они не будут слишком близко подходить к поселениям людей такими небольшими группами.

– Надеюсь, что вы правы, – ответил Тристан. Обстоятельства складывались так, что шансы Даруса выжить были совсем небольшими, а при возможной схватке они и вовсе оказывались нулевыми. К вечеру этого дня всадники подъехали к маленькой хижине лесника. Домик стоял на небольшой прогалине, со всех сторон окруженной лесом; рядом весело журчал ручей. На заборчике сушились шкуры, а рядом с пустым загоном для скота примостился наполовину разрушившийся навес.

– Кто вы такие? – голос был мрачным и подозрительным.

Говоривший стоял за углом хижины. Им оказался изнуренный работой человек средних лет, очень просто одетый. На плече у него лежал топор дровосека с длинной ручкой – казалось, легкого движения руки достаточно, чтобы привести его в боевое положение. Дверь хижины со скрипом приоткрылась, и в проеме принц увидел какую-то неясную фигуру. Однако, он отлично разглядел заряженный арбалет, направленный прямо ему в сердце.

– Кто вы такие? – снова спросил лесник.

– Я Тристан Кендрик, принц Корвелла, – сказал Тристан, гордо вскинув голову. Он вздрогнул, увидев, что арбалет слегка переместился, однако выстрела не последовало. – Один из моих спутников ранен – ему необходим отдых и тепло.

Лесник заметно успокоился.

– Да, конечно. Я уже встречал вас раньше, мой принц. Пожалуйста, простите мне мою подозрительность – сейчас в Ллирате наступили опасные времена.

Слегка кивнув, он добавил:

– Почему бы вам не зайти в дом? Дверь хижины распахнулась и их глазам предстал парнишка лет двенадцати, так и не выпустивший из рук арбалета.

Вслед за мальчиком из хижины вышла крепко сложенная женщина и торопливо направилась к лошади Даруса. Робин уже помогала калишиту.

– Быстрее! – заторопилась женщина, ее округлое лицо было полно сочувствия. – Бедный парень! Давайте отнесем его в дом.

Остальные с благодарностью последовали за хозяевами в теплую хижину.

Впервые за последние два дня путешественники могли просушить свою насквозь промокшую одежду.

– Меня зовут Киган из Диннвалла, – представился хозяин, когда они вошли в его маленький домик. – А это Энид и мой сын Эван. Сынок, сбегай и присмотри за лошадьми! Быстро! Эван, который продолжал глазеть на гостей, повернулся и побежал к лошадям. Остальные осторожно положили Даруса на единственную большую кровать. Калишит весь горел в лихорадке и продолжал тихонько стонать. Предоставив женщинам заботиться о Дарусе, Тристан с помощью хозяина постарался получше укрыть тело Арлена. Его плоть, холодная и отвердевшая, уже мало напоминала человека, который был верным другом и учителем принца в течение всей его сознательной жизни. Тристан подготовил тело для похорон, уверенный, что его отец обязательно устроит торжественную церемонию, когда они вернутся домой. С тоской вспоминал он грубоватые наставления своего старого учителя. И хотя его похвалы всегда были редкими, но он никогда не терял веру в способность Тристана учиться и совершенствоваться. Он умер, как настоящий воин! Среди ффолков считалось, что это лучший способ умереть – так, во всяком случае думал раньше принц.

Теперь эта мысль перестала казаться ему столь несомненной. Тристан вернулся в хижину, когда уже совсем стемнело, с удовольствием принюхиваясь к запахам стряпни. Киган и его семья поделились с принцем и его спутниками всем, что у них было в их скромном жилище. После простого, но сытного обеда и нескольких стаканов домашнего вина, они впервые за много дней могли позволить себе расслабиться. Только тяжелое состояние Даруса и непредсказуемые опасности, которые поджидали их в лесу за крепкими стенами хижины, не давали им в полной мере насладиться гостеприимством лесника.