— Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других к колдуну сходи.

— Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.

— Или Марлу проведай.

— У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.

— А они шарахаются?

— Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.

— Да-а-а, весело день у нас начался. И обед ничего себе так прошел. Кстати, мы обедать будем?

Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.

— Уже готовят, Многодобрый.

Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.

— Что за дичь?

— Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и…

— Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их схарчим. Чем кто другой. И на халяву.

— Ты самый мудрый Видящий из всех, кого я слышал!

Караванщик опять огладил халат на животе. А под халатом я точно знаю! широкий и туго набитый пояс прячется.

— Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь… Не иначе, еще вопрос имеется.

— Ты самый видящий из всех Видящих!..

— Короче, чего спросить хочешь?

— После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.

Типа, ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого…

— До обеда еще есть время, говори.

— У нас осталось мало воды…

Похоже, словесные кружева закончились.

— То, что мало, это я уже слышал. Дальше чего?

Ну, обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы заправлялись в последний раз. И столько же к другому колодцу. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.

— Ладно, давай думать вместе. Логически…

— Как?! караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.

— Короче, просвети меня, одноглазого… Как там у нас римусо походил?

— Так, так, потом через Дорогу.

И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.

— Колодец, что возле Дороги, он мог защепить?

— Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы шли четыре дня, он…

— Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?

— Нет. Он не с той стороны…

— Ну, и в чем вопрос?

Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.

— Скажи, Многовидящий, а ты видишь там что-нибудь?

Там это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.

— Честно? Ни хрена я там не вижу.

— Вот и хорошо! Значит, идем в оазис.

Оазис я увидел через четыре дня. Обеими глазами.

— Да, я звал тебя, Идущий-первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.

— Откуда ты?..

— Вижу.

Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.

— Эй, чего с тобой? Ноги или сердце?..

Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.

— Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…

Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат об землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.

— Ну, а теперь, может, поговорим?..

Караванщик кивнул.

— Тогда говори. Слушаю.

— Прости, Много… — остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только ЕГО служитель.

— Ну и?.. всё еще не въехал я.

— Ты видел цветок и ты живой.

— Ну?

Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.

Решился.

Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:

— Ты служишь ЕМУ.

Смелый мужик. И сообразительный.

— Ну, служу. Дальше чего?

— Давно?

Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от удивления он и ляпнул свое давно?

— Давно служу. Еще до встречи с тобой.

— Как же ты…

— Идущий-первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.