Я приглядываюсь к Элис: худа и прозрачна, как наркоманка со стажем. Издали она все так же юна, как в день нашего знакомства, однако вблизи видно, что материнство лишило ее красок. Мальчишки будто и впрямь выжали из нее все соки. Элис может отхватить все премии мира, но ночью сыновья требуют от нее куда больше, чем днем — режиссерский талант. Где ж ей найти время на поиски мужчины, даже если предположить, что он существует в природе, этот человек, готовый растить чужих строптивых отпрысков? Прочитав мои мысли, Элис с вымученной улыбкой признается:

— Теперь я живу только ради мальчиков, Кейт. Я опускаю ладонь на золотистую головку моего сына, стряхиваю крошку вафли в шоколаде, прилипшую к мочке его уха. Время гимна именинника. Пола достает из кармана зажигалку (господи, уж не закурила ли?). Я несу торт к столу. У Бена глаза влажны от восхищения, мои — от затаенной грусти: придется ли еще когда-нибудь отмечать первую годовщину моего ребенка?

— Боже, Кейт! К чему столько хлопот?! — восклицает Элис, кивая на «Телепузиков».

— Плохая мать, — отзываюсь беззвучно . Элис смеется.

— Аналогично, — шепчет она мне через стол .

Как начались наши отношения с Джеком? Трудно сказать. Мне никто не требовался на стороне. Я не была счастлива, но и несчастлива тоже, жила себе в сереньком, относительно безопасном мирке, так же, думаю, как и большинство из нас. Когда в больницу привозят тяжело раненного, врачи производят «сортировку», то есть определяют, что нужно сделать в первую очередь. Услышав как-то этот термин в сериале «Скорая помощь» (в период общенациональных переживаний за любовь Дага и сестры Хэтуэй), я подумала, что он как нельзя лучше применим к моей жизни. Я ежедневно решала вопрос, кто в данный момент больше нуждается в моем внимании: дети, муж или работа. Заметили, что моей персоны в списке нет? Вовсе не потому, что я такая уж альтруистка. До идеала мне далеко. Эгоизм просто-напросто не вписывался за недостатком времени. По выходным, возвращаясь домой из супермаркета, я заглядывала в запотевшие окна кафе, видела то влюбленную пару с чашечками кофе в ладонях, то одинокого джентльмена с газетой и мечтала сделать то же самое: нырнуть в этот тихий уют и сидеть, сидеть, сидеть. Исключалось. Вне офиса я должна была быть мамой, выпрыгнув из роли мамы, должна была соответствовать на фирме. Время лично для себя я будто бы воровала украдкой. Ни одному мужчине подобные страдания неведомы, и что с того? Лишнее подтверждение нашей непохожести: женщинам достается львиная доля чувства вины. Одним словом, меньше всего на свете мне был нужен еще один объект любви.

И вдруг эти электронные письма.

С того нашего ужина в Нью-Йорке Джек слал мне электронные письма регулярно, поначалу каждый день, потом ежечасно. Бывало, мы перебрасывались письмами в течение нескольких секунд, и переписка начинала смахивать на теннисный матч, где классная подача одного партнера неизбежно вызывала вдохновенный пас другого. Я на первых порах реагировала с прохладцей, но Джек был так задорен и настойчив, что природный дух соперничества взял верх, и, сама не заметив как, я уже прыгала из угла в угол корта, отбивая подачи. Итак, повторюсь, я не нуждалась в Джеке. Понятия не имею, как ему удалось слепить внутри меня потребность точно по своему образу и подобию. Потребность, удовлетворить которую мог только Джек Эбелхаммер, и никто иной. Знает ли бредущая по пустыне женщина, насколько велика ее жажда, пока не поднесет к губам бутылку с водой? Кажется, никогда ничего в жизни я не ждала с таким нетерпением, как появления в электронной почте имени Джека Эбелхаммера.