– Слушай, домовой, – осторожно начал он. – А меня ты, случаем, не помнишь, раз в харчевне у Мишлена покойного жил?

– Почему не помню? Не помнил бы, так и не предупреждал бы. В прошлом году ты у нас был. Нажрался тогда с охальником этим, шутом королевским, и сгинул куда-то.

Георгий перевел дух. Дмитрий Михайлович ошибся всего на год, и это не могло не радовать. Возможно, Кот еще жив и не настолько дряхл, чтобы не помочь спасателям. Да и Леплайсана хотелось бы встретить таким же, каким он был при донельзя скомканном расставании, а не рассыпающейся на ходу дряхлой развалиной, пропитанной алкоголем по самую макушку.

– Так это ты тогда выл? – спросил он, присаживаясь на корточки рядом с грустящей нечистью, слава богу и в самом деле практически безобидной, которую и нечистью-то считать не след.

– Я, – тяжело вздохнул домовой.

– А чего же словами не сказал? Крикнул бы: «Берегись!», к примеру, или что еще.

– Ага! Послушал бы ты! Ты ж промок весь, трясся, глоток чего-нибудь горячего хотел больше, чем душу свою спасти. В другое-то время упырю этому глаза тебе отвести не удалось бы…

Арталетов вспомнил тянущиеся к его горлу когти и передернулся от отвращения.

– Опять же, – продолжал мохнатый доброхот, – Не к лицу мне так уж открыто на твою сторону, человек, становиться. Мы ведь с этим упырем проклятущим, как ни крути, а оба из одного окопа будем. И он, и я – нечистая сила! – Говоря последние слова, домовой даже несколько приосанился. – Вдруг кто услыхал бы? А так, мол, птица ночная кричала, и взятки гладки.

– Ну, спасибо тебе, домовенок… – Георгий вспомнил старый мультфильм и добавил: – А тебя, случаем, не Нафаней зовут?

– Не, не Нафаней, – встрепенулся домовой. – Нафаней, Нафанаилом то есть, моего дедушку кликали, а меня – Аганей.

– А это от чего уменьшительное? – покрутил в мозгу некруглое имечко путник. – Что-то не соображу.

– Эх, деревня! – покровительственно взглянул на Георгия сверху вниз Аганя. – От Агафангела, конечно, от чего же еще?

– Угу-м.

На «деревню» Арталетов ничуть не обиделся: все-таки маленький грубиян очень помог ему своим тарзановским воплем в трудную минуту, как ни крути.

– А что с Мишленом-то произошло? – спросил он, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– А чего с ним могло произойти? Угробил его проклятый упырь, и сынишек его угробил. Жена, правда, сама преставилась, так что ей повезло…

– Как же повезло, если преставилась? – не понял Георгий.

– А то, что душа ее, может быть и в раю сейчас, а у старика с пацанами – пропала с концами. Коли на зуб вампиру попадешь – вовек не спасешься. Хотя она-то, может быть, и спаслась бы.

– Почему?

– А ты не понял? – издевательски прищурился Аганя (в чуть теплящихся предутренних сумерках черты его лица уже можно было смутно различить, приглядевшись). – Не заинтересовала бы она кровососа.

– Почему?

– Ну, ты и тупо-о-ой! – протянул Аганя совсем по-задорновски. – Тот ведь упырь не простой, а Голубой Вампир. А голубые вампиры…

– Все, все! – оборвал его Арталетов, перед глазами которого будто вживую встал жеманный облик нового хозяина корчмы, пока тот еще не превратился в чудовище: ему вдруг снова захотелось прочистить желудок. – Не нужно пояснений! Как такую мразь только земля носит…

– А ты вернись назад и, это самое… – Домовой неопределенно покрутил лапкой. – Избавь от него землю и все такое.

Нет, возвращаться в корчму, пусть из самых альтруистических побуждений, Георгию не хотелось. У него, в конце концов, своя задача…

– Знаешь, Аганя… Некогда мне. Может быть, на обратном пути…

– Вот-вот. Все вы такие. – Надежда снова потухла в глазках домовенка, и он разочарованно засопел. – А ведь спасибо-то в карман не положишь, на хлеб не намажешь… И шубы из него не сошьешь, и не булькает оно, и…

– Хочешь, пойдем со мной! – пригласил путешественник домового с собой, чтобы хоть как-то загладить неловкость: ежу ведь было понятно, как хочется доброму духу корчмы вернуться под обжитой кров, пусть даже без старого хозяина. – Я ведь в Париж направляюсь, а там домов – как деревьев в этом лесу…

– А то я не знаю, – саркастически перебил его Аганя. – Где я, по-твоему, раньше жил-то, пока сюда не перебрался? Там и жил. А как в пору вошел, от бати отделился, так и перебрался сюда… Домов там и правда много, только пойди найди такой, чтобы собственного домового не имел. А в чужой лезть – корысти никакой. Два домовых под одной крышей не уживутся. Вот если бы дом новый, с иголочки, тогда… А то…

Арталетов почесал в затылке.

Уйти вот так, не отблагодарив существо, спасшее ему жизнь, он не мог. Но и выполнить его единственное желание – тоже. Не строить же, в самом деле, ему вакантное жилище собственными руками? Да и из чего в дремучем лесу построишь, когда ни пилы, ни топора под рукой нет? Не из веток же?