Шрифт:
Вчера во время свидания Джулио спросил у нее, что она собиралась сказать в тот последний раз, когда они виделись дома. И Лилиана рассказала, что в его отсутствие приходил Нанни «проведать покойника», но ей показалось странным, почему Джулио прислал его, не указан, где спрятано краденое.
Джулио ответил: «Правда, я посылал его. И все-таки, если Нанни тебя о чем-нибудь спросит, держи язык за зубами, как в полиции», Джулио мог бы этого и не говорить. Нанни всегда был ей не по душе. У него лисья морда, а взгляд такой, что все кажется, будто он примеривается, как бы ударить тебя исподтишка. Стоит Лилиане поговорить с ним пять минут, ей уже хочется бежать от него куда-нибудь подальше. Вот Синьора – совсем другое дело. Тут Джулио не прав. Синьора такая добрая, как родная мать! Если бы не она!… Разумеется, Лилиана передала Синьоре – слово в слово – свой разговор с мужем во время последнего свидания.
Держа мешок за спиной, Джулио спустился по лестнице. Прежде чем выйти из дому, он остановился у двери, желая удостовериться в том, что его никто не видел. Улучив удобный момент, он выскочил на улицу и быстро прошмыгнул в дверь угольной лавки. Из тех, кто был на улице, его никто не заметил. Но Джулио не подумал о том, что его могли увидеть из окон.
Семира, мать железнодорожника Бруно, видала, как Джулио вошел в угольную лавку. Она сказала сыну, который в эту минуту старательно завязывал галстук: «Кажется, Нези дал Джулио работу. Я очень рада за Лилиану». А из окна этажом выше Джезуина, находившаяся на своем посту, следила за всеми маневрами Джулио – с той самой минуты, как он появился на улице, спустился в подвал к Нези, и до того мгновения, когда он вышел из лавки уже без мешка.
Джезуина пристально глядела в окно и обо всем, что она видела на улице, подробно рассказывала Синьоре, сидевшей в постели. Это напоминало радиорепортаж: о футбольном матче.
– Нези делает Джулио знак – мол, следуй за мной… Они спускаются в лавку… А сейчас ничего интересного… Фатторе из Каленцано показывает Мачисте копыта своей лошади… Из гостиницы выходит Розетта. На ней новое платье. Ах, нет, это старое – лиловое. Должно быть, она его переделала.
– Сегодня базарный день, она подцепит какого-нибудь мужлана. Подумать только, ведь Розетта – моя ровесница!… А теперь что? Не спускай глаз с лавки Нези!
– Сейчас ничего. Дети Луизы играют с ребятами землекопа… В дверях лавки показался сын Нези. Лицо у него хмурое, недовольное, как всегда…
– А теперь?
– Теперь опять ничего…
– Клара не выходила?
– Нет. Но я вижу ее – у них открыто окно. Она п комбинации. Гладит платье – только что кончила его шить.
– А теперь?
Голос Синьоры еле слышен. Он напоминает слабое стрекотанье полуживой цикады. Только привычный слух Джезуины может разобрать, что говорит ее хозяйка.
– Фатторе прощается с Мачисте.
– Еще не заходил побриться?
– Как будто бы нет… Подъехал к кузнице подручный… Мачисте отчитывает его за опоздание.
– Как зовут этого паренька?
– Эудженио. Мачисте взял его на работу несколько дней назад. Он живет в Леньяйа. Ездит сюда на велосипеде.
– А теперь что?
– Ой, вот интересно-то! Нанни собирается войти в дом номер четыре. Может быть, уже вошел: я плохо вижу – это прямо под нами… Теперь ничего… Ничего…
– Не может быть! Следи все время за лавкой Нези.
– Я слежу… Бьянка вышла из дома…
– Как она одета?
– Как всегда, очень скромно. Вечно у нее болезненный вид.
– Отцу следовало бы давать ей побольше сахара, а то он кладет сахар только в свой миндаль. Девочке нужна глюкоза. Я помню ее еще совсем маленькой. Если она не изменилась, то, должно быть, стала красавицей. Болезненные красавицы часто имеют бешеный успех.
– Теперь Нанни вышел из дома номер четыре. Наверно, был у Джулио и не застал его. А сейчас идет к виа деи Леони… Пошел отмечаться в полицию.
– Ну, это не ново и не интересно. Гораздо любопытнее, о чем говорят сейчас Джулио и Нези.
– А, вот он, Джулио! Вышел из лавки. Побежал домой… Нези выглянул на улицу. Дает какое-то поручение своему сынку. Посмотрел наверх, в нашу сторону.
– Спрячься за жалюзи: пусть он тебя не видит.
– Я стою далеко. Если спрятаться, так я не замечу, когда Джулио выйдет из дома.
– Ты должна оставаться невидимой и все видеть!
– Ого! Джулио перебежал через улицу с мешком за спиной и юркнул в угольную лавку.
– С мешком?
– Да, с мешком. Должно быть, мешок тяжелым: Джулио чуть не растянулся.
– Мешок с углем?
– Нет, нет. Мешок чистый и наполнен только до половины.
– Гляди во все глаза, плутовка!
– Нези остался стоять на пороге… Озирается по сторонам. Джулио выходит из лавки. Они даже не попрощались друг с другом… Нези уставился на наши окна.
– Отойди от окна! Теперь Джулио пойдет отмечаться. Сдал «покойника» в надежные руки и будет себя чувствовать в полиции увереннее… Дай мне газету и позови сюда Лилиану!