— Я видел мистера Гамона в самых разнообразных ролях, однако в роли сирены — никогда.

Кабинет Джемса окнами был обращен в сторону дома Крейзов. Это была узкая продолговатая комната с двумя дверьми, одна из которых вела на площадку, а вторая — в небольшую комнату. С площадки лестница вела в спальню Джемса. В то время как библиотека была расположена вдоль фасада, спальня его уходила в глубь дома.

Кливер занялся сбором своих подчиненных, а Морлек поднялся к себе в спальню и запер за собой дверь. Затем, откинув ковер, он открыл небольшой тайник в паркете. Там хранилась шкатулка, из которой он достал револьвер, сверток с инструментом и неизменную черную маску, отнес все это к себе в кабинет и запер в письменном столе.

Несмотря на то, что за ним охотились все сыщики Лондона и ему грозило пожизненное заключение, взломщик снова принимался за свою работу. Джентльмен в черной маске не привык к бездействию. Голос мертвого властно взывал к мести, и Джемс Морлек не колебался в своем решении.

Джемс заправил бак автомобиля бензином, сунул под сиденье несколько банок с консервами и выехал из поместья. Он направился в село, задержался у почты и отправил телеграмму Бинджеру. Затем проехал к кузнице — одновременно и ремонтной мастерской и гаражу.

Сложный ремонт автомобиля был не под силу местному кузнецу, и Морлек заранее догадывался о его ответе.

— Лучше всего отогнать вашу машину в Хоршем, мистер Морлек. Я не могу взяться за ремонт — слишком мало смыслю в дорогих машинах.

Один из сыщиков выследил Морлека и немедленно после его отъезда направился в мастерскую разнюхать о заботах своего подопечного.

— Рулевое колесо автомобиля неисправно, — пояснил кузнец. — Поработать придется основательно. Поэтому он и поехал к механику в Хоршем.

Обрадованный, Спунер поспешил сообщить обо всем сержанту.

С наступлением сумерек Джемс вернулся из Хоршема рейсовым автобусом. От глаз наблюдательного Спунера ничто не могло укрыться.

— Никак не пойму, зачем мы только следим за ним, — сказав сержант Финниган. — Вряд ли Морлек осмелится совершить налет в ближайшее время. Судебный процесс надолго нагнал на него страху.

— Хотя бы он пораньше лег спать, — проворчал Спунер. — Его бывший дворецкий, вернувшийся к нему на службу, говорит, что раньше его хозяин никогда не жаловался на бессонницу.

— Быть может, его мучают и не дают угрызения совести? — предположил сержант.

Вскоре после возвращения Джемса домой прибыл Бинджер. Он нес небольшой чемоданчик.

— У меня для вас поручение, Бинджер. Думаю, оно не особенно огорчит вас, — сказал ему Морлек. — Вы должны ни много ни мало ежедневно сидеть на этом стуле пять-шесть часов. Спать вы можете днем. Я надеюсь, вы выполните мое поручение, как всегда, точь-в-точь и самым добросовестным образом.

Бинджер, лицо которого вытянулось при упоминании о поручении, просиял: да ему поручают бездельничать!

— Я очень ленив, сударь, — признался он, — и в мои годы, особенно после долгих лет военной службы, устаю очень быстро. Я всегда думаю, что причиной этому малярия, которая трепала меня в Индии. Вообще говоря, я очень люблю работу… Вам тут нелегко пришлось, сударь? Местные жители наверняка слишком близко к сердцу приняли известие о вашем внимании к банкам? Вы и не представляете себе, я еле укрывался от репортеров, пока вы сидели в тюрьме. Они даже мой портрет напечатали в газетах. Вот, не угодно ли посмотреть? — Он вытащил из бумажника вырезку из газеты. — Вы не думайте, будто я очень доволен такой шумихой. Но все-таки общественное мнение — не шутка, тут уж ничего не поделаешь. Ахмет, разумеется, внимания не обратил, такие события — не для африканских мозгов. Надеюсь, вы теперь не возьметесь за старое?

— Что я должен, по-вашему, бросить? — спросил Джемс.

— Взломы, сударь. — Неожиданно Бинджер заметил перемены в обстановке. — Вы любите музыку?

Джемс взглянул на большой граммофон, приобретенный им несколько дней назад.

— Да. В последнее время я заинтересовался современной музыкой и джазом. А теперь послушайте-ка, Бинджер. Сегодня в десять часов вечера вы займете сторожевой пост у моей двери. Выберите себе самое уютное кресло, какое только найдете в доме; я не буду на вас в претензии, если вы чего доброго и заснете в нем. Но никто не должен проникнуть ко мне в комнату — вы меня поняли? Никто. Я не желаю, чтобы меня беспокоили. Если к нам придут сыщики…

— Сыщики? — изумился Бинджер.

— Да. С недавних пор их в Крейзе двое. И хотя я не думаю, чтобы они сунулись сюда и беспокоили вас, все же зарубите себе на носу; после десяти часов вечера вы не должны никого впускать в дом, чего бы вам это ни стоило. Разве только они предъявят ордер на обыск. Вы меня поняли?

— Понял, сударь. Не прикажете ли попозже подать вам кофе?

— Нет, ни кофе и ничего другого. Если вы вздумаете беспокоить меня, я вас немедленно уволю.

Вечером Морлек плотно и вкусно поужинал, ибо появилась такая возможность: прислуга вернулась в дом. В половине десятого он отправил Кливера спать.