– Флейта… Вы играете на флейте, тетя? – спросил он. Вспомнив, как на слово «тетя» обиделась Акэми, Дзётаро изменил вопрос: – Как вас зовут?

Девушка рассмеялась и бросила веселый взгляд на самурая поверх головы мальчика. Похожий на медведя воин тоже расхохотался и в густой бороде сверкнули крепкие, ослепительно белые зубы.

– Славный мальчуган! Если ты спрашиваешь у кого-то имя, то сначала должен назвать свое. Так поступают вежливые люди.

– Меня зовут Дзётаро.

Ответ вызвал новый приступ смеха.

– Так не честно! – закричал Дзётаро. – Вы узнали мое имя, а я до сих пор не знаю вашего. Как вас зовут, господин?

– Сода, – ответил самурай.

– Это фамилия. А имя?

– С твоего позволения я пока не назову имени. Довольный, Дзётаро обратился к девушке:

– Теперь ваша очередь представиться. Наши имена вам известны. Будет невежливо, если вы скроете свое?

– Меня зовут Оцу.

– Оцу?

Дзётаро на мгновение задумался, ответ, видимо, его удовлетворил, и он продолжал:

– Почему вы странствуете с флейтой?

– Зарабатываю на жизнь.

– Это ваше ремесло?

– Я не знаю человека, для которого игра на флейте была бы ремеслом, но флейта позволяет мне совершать долгие путешествия. По-моему, игра на флейте для меня стала средством зарабатывать на жизнь.

– Вы играете такую музыку, которую я слышал в квартале Гион и в храме Камо? Музыку для храмовых танцев?

– Нет.

– Музыку для танцев? Кабуки?

– Нет.

– А что же?

– Самые простые мелодии.

Самурай тем временем разглядывал длинный деревянный меч Дзётаро.

– Что это у тебя за поясом? – поинтересовался он.

– Деревянный меч, неужели не ясно? Я-то думал, что вы самурай!

– Да, я самурай. Я просто удивился, что ты его таскаешь. Зачем он тебе?

– Буду учиться фехтованию…

– Неужели? У тебя есть учитель?

– Да.

– Письмо ему адресовано?

– Да.

– Если он твой учитель, то должен быть истинным мастером.

– Не совсем.

– То есть?

– Все говорят, что он слабак.

– Тебе не обидно состоять при слабом учителе?

– Я и сам мечом не владею, так что мне все равно.

Самурай изумился. Едва сдерживая улыбку, он серьезно смотрел на мальчика.

– Ты изучал основы фехтования?

– Не совсем. Вообще-то я еще ничему не учился.

Самурай, не выдержав, расхохотался.

– С тобой дорога покажется короче. Ну, а вы, барышня, куда направляетесь?

– В Нару. Пока не знаю, куда именно в Наре. Больше года я разыскиваю одного ронина. Говорят, их теперь много в Наре, вот я и иду туда, хотя не очень доверяю слухам.

Показался мост в Удзи. На веранде чайной благообразный старик обслуживал посетителей. Заметив Соду, старик приветливо поздоровался.

– Как приятно видеть человека из Ягю! – сказал он. – Заходите! Милости просим!

– Мы передохнем немного. Не найдется ли для мальчика чего-нибудь сладкого?

Спутники Дзётаро сели, но он стоял. Сидение было скучным делом для него. Когда принесли сласти, Дзётаро сгреб их в кулак и убежал на пригорок за чайным домиком.

Оцу, отпивая чай маленькими глотками, спросила старика:

– Далеко ли до Нары?

– Изрядно. Даже хороший ходок до заката доберется лишь до Кидзу. Такой девушке, как вы, придется заночевать в Таге или Идэ.

В разговор вмешался Сода.

– Барышня уже несколько месяцев ищет одного человека. По-твоему, молодой женщине безопасно в наши дни идти одной в Нару, не зная, где остановиться на ночлег?

Старик от изумления округлил глаза.

– Неужели она не подумала об этом? И речи быть не может! – решительно заявил он. Старик замахал на Оцу руками. – И думать нечего! Если бы с тобой был надежный попутчик, тогда другое дело. Для одинокой девушки Нара – очень опасное место.

Хозяин налил себе чаю и пустился в рассказы о том, что слышал о жизни в Наре. Большинство полагают, что древняя столица – безмятежный уголок со множеством красивых храмов и стадами ручных оленей, благодатное место, обойденное войной и голодом. На самом деле город давно изменился. Никто не знает, сколько ронинов из потерпевших поражение в битве при Сэкигахаре укрылось в Наре. Сторонники Осаки, они сражались в основном в Западном войске. Лишенные средств к существованию, ронины теперь потеряли надежду найти себе применение в мирной жизни. Укрепление сёгуната Токугавы лишало беглецов возможности со временем взяться за меч, не нарушая законов.